Мария отступила в тень, спускаясь с импровизированного подиума, не мешая гостям наблюдать за концертом Кенни. Да уж, американка была в своем репертуаре, графиня улыбнулась, глядя на экран. Камера выхватила сидящих в зале мужчин, доставляя присутствующим дополнительное удовольствие в виде вуаеризма. Эвергейт беззвучно расхохоталась, зажав ладошкой рот и прислонившись спиной к стене. Хорошо, что лица златовласки не было видно из-за тени и общей концентрации внимания на экране. Только охранник вопросительно изогнул бровь, спрашивая, в порядке ли она и не позвать ли на помощь, Мари только махнула рукой, отрицательно замотав головой. Лучше ей в последнее время еще не было. Все же, хорошая это способность, уметь поднять себе настроение без химии и спиртного. Девушка окончательно успокоилась, только глаза блестели лукавым огоньком, да на губах играла веселая улыбка.
Песня закончилась и экран потух, а свет в зале, наоборот, вспыхнул, вырывая окружающих из полуинтимной обстановки. Вывели прелюбодеев на свет божий. Тьфу, что за ассоциации в голову лезут? Встряхнув белокурой головкой, художница вернулась на свое место и вновь одарила гостей ослепительной улыбкой, давая им время привыкнуть к смене освещения, отойти от небольшого концерта Фэрчайлд и переключаться на… да нет, по сути, атмосфера та же, развлекательная.
-Леди,- извиняющая улыбка в сторону тех немногих мужчин, что поспешили покинуть бар, как только узнали о сути происходящего,- и так, начнем,- свет вновь приглушили, но не так сильно, как в прошлый раз, на экране появился высокий мужчина с дредами,- Клемент Хэвейд Жанне, архитектор,- Мари обворожительно улыбнулась,- потрясающе талантливый человек, несколько своеобразный, но исключительно обаятельный,- опустим цифру годового дохода, все-таки, она не продает его в женихи,- идеальный спутник, если вы хотите с интересом провести вечер,- не хватает только выдать бюллетени и цветные флаеры.
«Своеобразный» француз вдохновил сразу нескольких женщин, заставляя поднимать цену, коситься друг на друга и взлетать ручки, дабы приобрести лакомый кусочек. Однако победителем стала высокая женщина в жемчужном платье, назвавшая цифру, из-за которой по залу прошелся тихий ропот, а чуть позднее уже не такой тихий всплеск предположений.
-Поздравляю вас,- Эвергейт кивнула, указывая, где победительница должна расписаться и утрясти прочие формальности. Спустя пару минут, к ней вышел и сам Жанне.

Следующий лот был… оу, как интересно.
-Дамы, не расстарайтесь, месье Жанне, конечно, прекраснее, но у нас сегодня богатый выбор,- мясных деликатесов.- Райан-Леонард Линч,- уточнять что это сын того самого Линча надобности не было, да и не стоило, кому нужно, и так знает, а кто не знает, как зовут нашего достопочтимого мэра… ну, и такие встречаются, да,- молод, хорош собой, учится в университете на отделении дизайна,- понимающая улыбка в сторону двух женщин, чьи глаза вспыхнули, стоило упомянуть этот маленький аспект,- а еще, мистер Линч увлекается фотографией,- с намеком на творческую жилку, талант. Мария прекрасно знала, эту удивительную женскую особенность терять голову от талантливых мужчин, их трудно в этом винить, согласитесь.
И снова борьба за «свежее мясо», но Мари не сильно хотелось отдавать мальчика этим пираньям (совестно, знаете ли), поэтому несказанно обрадовалась, когда лот достался молодой девушке с зелеными глазами.
Процедура повторилась и девушка оказалась со спутником на этот вечер.

А шоу продолжается…

Анна тяжелым взглядом наблюдала, как Фирс дошёл до дверей и скрылся за ними. Уже через 10 минут он успокоится и забудет о том, как пнул её. Для Самуэля это всего лишь пара ничего не значащих слов. Один умный мужчина по фамилии Берн в середине 20-го века обозначил это явление, как пластичность Я. Когда Фирс выйдет из состояния Я-Ребёнок, его Я-Взрослый не будет даже ни о чём догадываться. Впрочем, как и всегда, теоретические доводы, конечно, хороши, но мало утешали.
- Простите меня, мисс Кэри, - Анна вежливо улыбнулась. – Мне нужно отойти.
Анна сделала пару шагов в сторону, смешиваясь с гостями, и выдернула слуховой аппарат из уха. Мир как будто отдалился и обесцветился. Женщина подошла к окну, разглядывая вечерний Чикаго. Умиротворяющее зрелище.
Ей часто снилась башня. Стрёкот машин и тиканье часов. Она всё шла и шла вниз по ржавым металлическим ступеням, погружаясь в темноту. Башня была высокой и путь вниз, к земле, нужно было проделать не близкий. Только на уровне земли путь не заканчивался – башня, как старая шахта ввинчивалась в землю и Анна шла и шла вниз, пока не погружалась в длинные глухие тени с головой. Она ничего уже не видела. Рядом что-то крутилось, сцеплялось, работало. Хлопки и свист вырывавшегося из труб пара раздавались иногда совсем далеко, иногда слишком близко, рядом, обдавая кожу горячим воздухом. Идти вниз можно было бесконечно. Иногда ровный поток звуков, разбавляемый её нетвёрдыми в темноте шагами, невыносимо хотелось перебить чем-то, и Анна останавливалась, напряженно вслушиваясь в темноту, надеясь разобрать в ней что-то новое. Что-то иное. Мысль о том, что она больше никогда ничего не увидит, была мучительна даже во сне, но ещё страшнее были моменты, когда ей начинало казаться, что звуки вокруг стихают. Остаться здесь, внутри, когда под ногой вдруг оказывается что-то новое, туфли промокают, и ты понимаешь, что входишь в воду, даже не услышав её. И вообще ничего не слышишь.
Анна вздрогнула и стала надевать слуховой аппарат на место. Бесстрастное стекло окна сказало ей всё, что нужно было, и женщина рядом доработанных до автоматизма движений быстро исправила всё, что не отвечало её представлениям о порядке. Визажист постарался на славу ещё и, закрепляя макияж – ничего не смазалось, не потекло от жары. Этот слой краски на её лице не претерпел ровно никаких изменений, удачно позволяя скрыть за собой почти всё, что угодно.
Ровная благожелательная улыбка. Любой человек, который встретится тебе, должен думать, что именно его на этом вечере ты рада видеть. Да и вообще, пора бы уже начать нести себя с достоинством. Высокая женщина, усомнившаяся в своей исключительности, мигом превращается из царственной особы в банальную каланчу.
Кредитная карточка с баснословной суммой денег, в которую учёный оценивал собственное спокойствие давила мёртвым грузом. Нет, чёрт побери. Она не будет выкупать этого сукина сына. Пусть проведёт вечер в компании… какое-то тридцать девятое чувство подсказывало Анне, что это будет... Может быть, он останется доволен. А она пойдёт и выкупит первый же лот, который будет выставлен на аукцион. Мало женщин в этом зале сможет соперничать с самолюбием Самуэля Фирса, выраженным в денежном эквиваленте.
Анна не исключала, что Сэм со скандалом уволит её после этого. Впрочем,.. у неё есть некоторая сумма, отложенная для операции на глаза. Если снять деньги сразу после приёма и уехать, куда глаза глядят… Можно отправиться куда-нибудь далеко. Попробовать просто ездить и рисовать. Всё что хочется. В конце концов, есть все шансы, что у неё осталось не так уж много времени, что бы осмотреть всё-всё.
Свет в зале основательно приглушили, что свидетельствовало о начале представления. Анна мигом почувствовала себя подслеповатым кротом и стала пробираться ближе к подиуму, стараясь не задеть ни один из чуть размытых силуэтов. На секунду появилось ощущение, что она всего лишь в пустом гулком зале, заполненном мерцающими призраками. Впрочем, оно было мигом разрушено голосом Марии Эвергейт.
Хм… Ну и кому сегодня повезёт со мной? Энкарна даже улыбнулась чуть ребячески.
О боги… группа женщин уже ожесточенно спорила за обладание единственным в зале архитектором. Впрочем… какая редкая удача для неё.
Итак. Клемент Хэвейд Жанне. Спокойные, выдающие любовь к классическому наследию проекты, не зараженные гнильцой деконструктивизма. Внешний вид, который вызывает недоумение у тех, кто совершенно не в курсе, что архитекторы вообще редко способны выглядеть официально.
Замечательно. Может быть, это её шанс утолить хоть часть той светлой тёплой тоски по любимой профессии. Вряд ли месье Жанне окажется нелюдимом, который совершенно не любит говорить об архитектуре. По крайней мере, показанный на экране человек, который щурил светлые глаза, перебрасывался с кем-то шутливыми замечаниями и с энтузиазмом смешивал спиртное, такого впечатления не производил. В крайнем случае, придётся сбежать. Женщина усмехнулась про себя и, подняв руку, объявила всю лежащую на карточке сумму. Видимо та действительно произвела впечатление, поскольку в зале воцарилась тишина, через пару мгновений разрушенная чьим-то вздохом, а потом воздух заполнился, как треском цикад, множеством шепотков разной тональности.
Анна прошла к возвышению, стараясь не смотреть по сторонам, хотя всё равно плохо различала лица -  её невольная в этой полутьме слепота сейчас была только на пользу.
Пара подписей. Да мисс, ещё вот здесь. И здесь тоже подпишите.
Кажется теперь всё.
Анна искренне надеялась, что визуальная оценка силуэта не подвела её и этот человек, только что вошедший в лаунж, действительно её новый спутник на этот вечер… а то будет тот ещё конфуз.
- Добрый вечер, мсье Жанне. Меня зовут Анна Сноу, - Анна классически приветливо улыбнулась и протянула ладонь для рукопожатия. Очень хотелось на автомате добавить – «Я представляю интересы Самуэля Фирса», но женщина сдержалась.

Отредактировано Анна Сноу (2009-12-06 17:09:40)

> Бар

Клемент предстал на всеобщее обозрение с загадочной полуулыбкой. Он выплыл из бара, все еще чувствуя легкий шум в голове от выпитого алкоголя, плывя в большом облаке. Убеждение в том, что сейчас лезвие гильотины сделает свое дело по нехитрой задумке мсье Гильотена, который вскоре после запуска механизма предусмотрительно сменил имя. Но он продолжал улыбаться, одним уголком губ. Очень непривычно было наблюдать подобное выражение не циничном лице француза, словно прообраз идеального человека, на который он мог бы претендовать, разве что на автопортретах, запрятанных в самый дальний ящик стола, вместе с чертежами надоевших коттеджей, имеющие точку опоры из одной трубы, со стеклянными перекрытиями или прочими ужасами из кошмаров конструктора. Изящно поклонившись публике, Клемент оставался чуть в стороне, ища глазами ту женщину, которая имела легкомыслие счесть его приятным собеседником на оставшийся вечер.
Чувствуя любопытные взгляды, он немного щурился от яркого света, вновь разглядывая лаунж, из которого он не так давно вышел. Ничего не изменилось. Аукцион прошел тихо, ничем не поразив воображение собравшихся. Благотворительность пользовалась успехом исключительно для того, чтобы утвердить свой высокий статус на политической арене, завершающим штрихом были бы пару слов в камеру о сложной судьбе детях, больных раком. Нынче вообще сложно поразить, это должно быть что-то экстраординарное, дерзкое, или даже пугающее. Бесполезно вдохновенно взывать к добрым намереньям, что-то взрывать заграницей, раздеваться в прямом эфире, или ругаться на сцене бродвейского театра: этим можно удивить только детей. Современное искусство должно было заставлять задумываться, но порой оно просто раздражала своей нелогичностью.
Тем не менее, собравшихся весьма интересовали «живые лоты», одним из которых являлся Жанне. Видимо, слишком долго публику пытались тщетно вдохновить предметами искусства.
Клемент чувствовал только горький остаточный привкус полыни во рту, и как будто не был причастен к  происходящему. Если быть честным, детьми, больными раком, он тоже не интересовался. Он искал глазами женщину, выложившую за него деньги.
Он не привык объяснять все случайностью, не верил в метод Тыка и волшебство. Он не был фаталистом, и считал, что все обязательно подчиняется каким-то неведомым законам: искусство, погода, ритмы мозга. Клемент видел линию, по которой развивался сегодняшний вечер, но сейчас он очень хотел заглянуть в хрустальный шар, не чтобы увидеть будущее, как гадалки в дешевых платках и с кипами журналов с гороскопами под столом, а для того, чтобы собрать цепочку настоящего. Определенно, надо было меньше пить. Удивительно, что он ровно ходил, походка была несколько ему не свойственная, но идти по одной оси не составляло труда.
Клемент не мог не заметить оживление, когда одна из женщин, отложив ручку, направилась к нему.
Она было почти одного с нм роста, а благодаря каблукам, их глаза были на одном уровне, но их невозможно было разглядеть из-за теней на лице. У нее был спокойный взгляд и невозмутимый вид, как будто она знала все наперед, и ее не смущали помпезные декорации, покрытые сусальным золотом, и она находилась среди их остовов, когда вокруг медленно опускается серый саван иллюзий.
-Очень приятно, Клемент Жанне,- сказал Клемент, чуть пожав протянутую руку, наклонил голову и легко прикоснулся к ней губами. – Как прикажите распоряжаться на сегодняшний вечер? Я не умею танцевать и водить машину мне нельзя.

У юной мисс Кэри медленно создавалось и прочно закреплялось ощущение, что её… ну, не то, чтобы совсем игнорируют, но, как минимум, слушают в пол уха. Она вдруг почувствовала себя попугаем ара: таким ярким, таким красивым и таким бессмысленным. В жизни этой чудесной птицы только и было забот, что почистить пёрышки, поклевать корма и поговорить немного для пришедших на неё посмотреть. Посмотреть, а не послушать, заметьте.
Вот и Элиза заметила.
Зачем задавать вопросы, если тебе совершенно не интересны ответы на них, по-детски наивно обиделась она.  Я что, какой-нибудь Чиппендейл, я для красоты сюда поставлена, что ли? Ну… ну, может, и для красоты, но в отличие от потрёпанного кресла я ещё и разговаривать умею!
Судя по степени интереса, которую выражал, вернее, не выражал весь облик Сэма и мисс Сноу, можно было вовсе не затруднять себя ответами на вопросы и поддержанием беседы. Вполне достаточно было постоять рядом.
Оливково-зелёные глаза медовой блондинки подозрительно влажно блеснули, и она с несколько излишней поспешностью и нервозностью глотнула шампанского, чтобы прогнать стоящий в горле ком, тут же услышав, как кто-то удушливо закашлялся. Немного диковато взглянув на собственный бокал с игристым вином, и совершенно точно чувствуя, что это не она сама заходится в приступе, девушка посмотрела в сторону, откуда раздавался звук.
– Вы в порядке, Анна? – не смотря на обиду, пренебрежение ею и клишированную фразу, по обыкновению призванную подчеркнуть безучастность к происходящему, в голосе южанки слышались нотки беспокойства. Она необдуманно подняла руку, чтобы похлопать мисс Сноу по спине, но в последний момент легко пожала её плечо в знак поддержки. Воспитание, гувернантками вбитое в хорошенькую светловолосую головку, не позволило смутить женщину неуместным жестом.
Убедившись, что ничего страшного с ней не происходит, Элиза сделала ещё один глоток брюта и мысленно велела себе притормозить с шампанским. Двух бокалов на вечер было достаточно, трёх – уже много. Она же не Пэрис - устраивать пьяный дебош на рауте. Элизабет Энн Кэри – дочь старого, уважаемого рода, хорошо воспитанная и чтущая традиции юная леди, ей не по статусу и не по рангу развлекаться, как эти нувориши.
И кстати о старых домах, нуворишах и развлечениях… Что там такое задумал Арно, что нужно разделять гостей, изумилась она. Стриптиз, что ли? Предположение заставило щеки южанки нежно порозоветь от смущения, ведь никто не знал, что благовоспитанная мисс Кэри страсть, как обожала эротический танец, и тайком посещала стрип-клубы. Только лучшие, разумеется. И способные хранить её инкогнито, разумеется.
Следующая пришедшая в голову мысль заставила её зардеться и вовсе маковым цветом, очень уж соблазнительна была картинка именинника, пожелавшего порадовать приглашённых леди стриптизом собственного исполнения. Арно, конечно, был чуточку худощав для подобных танцев, но за эти колдовские сапфировые глаза, за эти буйные смоляные кудри Элиза готова была простить ему этот незначительный недостаток. К тому же, не настолько уж он был и худ… не настолько уж было это и страшно… Лицезреть француза с его неповторимой искушающей улыбкой, с лукавым блеском синих глаз, медленно стягивающего бабочку, пуговицу за пуговицей расстегивающего сорочку, сантиметр за сантиметром обнажающую смуглую кожу…
Она облизнула мгновенно пересохшие губы и только сейчас заметила, что Эль вместе с остальными мужчинами покинул лаунж, а мисс Сноу покидала её. Элиза произнесла прощание вслед уходящей женщине и под видом внезапно вспыхнувшего интереса отвернулась к одной из картин. Исчезновение женщины, это было не страшно, но Сэм, Сэм!..  Разочарование отразилось на хорошеньком личике так явно, что она сумела даже рассмотреть его в стекле бокала с шампанским.
Да что же это такое! Всё, абсолютно всё сегодня шло наперекосяк!
Подбородок девушки мелко задрожал, и она быстро подняла глаза к потолку, чтобы не дать пролиться слезам, угрожавшим испортить к чертям её макияж и репутацию.
Тишина, неожиданно воцарившаяся в лаунже, и громкий смех, вдребезги разбивший её, едва не заставили южанку подскочить на месте, но манеры сдерживали лучше иных пут, и, переборов себя, мисс Кэри обернулась к той, которая забыла про то, что это такое.
Маренеро?! Как эта выскочка из богом забытой Европы посмела так себя вести в приличном обществе?! Мало того, что на любом вечере она держала себя так, будто приём был устроен в её честь, мало того, что дала разрешение на публикацию статьи, выставившей в неприглядном свете её, Элизабет Энн Кэри, мало того, что посмела… посмела… посмела вешаться на Эля, на её Эля!!! Так теперь ещё и правила приличия писаны не для неё?! Да как она смеет?!
Элиза почувствовала непреодолимое желание выплеснуть шампанское на платье… из осенней коллекции Badgley Mischka?! Показ которой был назначен только на следующую субботу?!
Девушка сверкнула хризолитовыми очами, сделала глоток игристого вина, чтобы не задохнуться от душившей её злобы, поджала губы и раздраженно дернула плечом. Как же она ненавидела эту стерву, как истово желала ей всех кар земных и небесных - впрочем, до этой, господи прости, атеистки небеса вовек не снизойдут - значит, земных в двойном размере!..
Усилием воли заставив себя отвернуться и перестать прожигать дыру взглядом – всё равно никакого видимого ущерба это не наносило – в платье Маренеро, южанка с отвращением взглянула на бокал в своей руке. Даже здесь эта выскочка сумела её превзойти – пила не предложенное всем гостям шампанское, а заказала розовое вино.
Ногтями впившись в ладонь, Элиза перевела взгляд на экран, на котором показывали… бар отеля с удалившимися в него мужчинами?.. Похоже, она умудрилась пропустить что-то важное, а теперь отчаянно не понимала, что происходит. И концерт Канны Фэрчайлд не прибавил ясности.
В приглушённом свете девушка позволила себе неприязненно скривиться. Ну, что это такое, как можно было нанимать какую-то непонятную певичку для светского вечера? На рауте должна звучать классическая музыка, бельканто, но никак не это. Правильно говорит маман, что вкус вымирает вместе с классом.
Однако вспомнив, о чьём именно отсутствии вкуса она рассуждала, южанка решила, что готова простить Арно де Монсальви всё, не только плохой вкус, но даже чёрные носки, если таковые имелись в его гардеробе, только чтобы он ухаживал за лицом и телом и не терял своей экзотичной привлекательности. Будет жаль, если у него появятся ранние морщинки, заусенцы, и он отрастит бороду. У него, конечно, невероятно красивые глаза, но даже они не спасут его, если он запустит себя.
Таким образом размышляла юная мисс Кэри во время выступления вышеупомянутой певицы, а после него забыла обо всём, ибо наконец-то поняла, в чём заключалось основное развлечение вечера. Едва не потеряв лицо и челюсть, Элиза наблюдала, с каким рвением ринулись престарелые матроны торговаться за молоденьких мальчиков, давая всё более сумасшедшие цены.
Нашим бы войскам такое рвение и мы бы победили в гражданской войне, с ужасом подумала она и знаком подозвала к себе официанта. Она совершенно точно не собиралась участвовать в этом безумии.

Отредактировано Элизабет Энн Кэри (2009-12-07 00:23:12)

to Джоанна Литтл

- Я не то что есть, - Райан фыркнул, - я жрать хочу... вот бы не подумал, что режим экономии на этом дне рождения отражается даже на толщине бутерброда. И шампанское не доливают... один Клемент был молодчина - напузыривал столько коктейля, сколько нужно...
В своей владелице Леонард тут же почувствовал сообщницу - по жестам, почти-уличному сленгу, не принятому в высоком обществе, а главное - по направлению мыслей, идущих в одном русле с мыслями Линча.
"Мы точно сработаемся".
- В хламиде не душно, но тесно, - молодой человек бросил короткий взгляд на костюм Джоанны. Он ей, безусловно, шел, но Линч счел нужным для себя проверить одну из догадок, - держу пари, что обычно ты носишь нечто более простое и не столь... облегающее. Так?
За девушку говорила некоторая порывистость в движениях, чего обычно платья-рюмочки своим хозяйкам не прощают.
- Может в Los Bandidos  рванем? - поинтересовался блондин, спеша за рассекающей толпу гостей, словно ледокол - льдины, девушкой. - Там испанская кухня и весело... по крайней мере, ритмы фламенко мне по душе.
Лео и сам рад был покинуть отель, считая. что он и без того уже здесь задержался, а попасть на глаза отцу с перспективой последующей выволочки с глазу на глаз, ему не особенно хотелось. Всунув какому-то халдею-официанту пакет с "презентиком для новорожденного", Линч-средний с облегчением сорвал с горла бабочку-удавку, кинул ее куда-то в угол и вслед за своей временной владелицей покинул "террариум". 
"Свобода!!!

Предложение поговорить об архитектуре было удивительным, если не сказать больше. Можно предположить, что пока их не было в лаунже, о каждом из мужчин уже успели сказать что-нибудь лестное и заманчивое, и Клемент догадывался, что говорили про него: только правду, лишь умолчав о том, что он циник, параноик и постоянно пьет, создав, наверное, чудный образ.
Бросив мимолетный взгляд на большой экран, где, как запись с камеры слежения, открывался обзор на бар, отнюдь не с самой выгодной точки. На переднем плане была барная стойка, за которой он сидел совсем недавно: сейчас свое должное место занял бармен, разливающий вино. Интересно, насколько Жанне подходил под определение «архитектор», разливая алкоголь. Наверное, неординарно, если заинтересовал человека, вращающегося, или, по крайней мере вращавшегося, в этих кругах. А, судя по вопросам, иначе быть не могло. Мисс Сноу была осведомлена в том, какие концепции сейчас актуальны. Это было простое совпадение, что она тоже оказалась в зале, и почему-то решила купить себе собеседника на вечер. Таким же совпадение было, если бы она вышла подышать воздухом. Совпадения отличаются опасной притягательностью, но все-таки они лишь случайность.
Клемент почему-то был уверен, что кроме нее, ни одна женщина в зале не стала бы поднимать темы о «зеленых» проектах, чикагских архитекторах, или башнях, строящихся в Сочи к Олимпиаде. Самое большее, что могла бы спросить какая-нибудь иная дама, дабы показать свою искреннюю заинтересованность, что-нибудь вроде «Вам нравится современная архитектура?», «Как Вы проектируете?» или подобные вопросы, на которые Клемент терялся и не знал, что отвечать, так же как и на «Вам нравятся башенки на готических соборах?»
- Эмираты впереди планеты всей, не удивительно, - хмыкнул Жанне с усмешкой. - Не так давно они пытались достать до небес, соревнуясь в высоте небоскребов, а теперь вновь обратились к давно забытым проектам мастеров Возрождения об идеальном городе. Я могу понять стремления жить за счет совершенно бесплатной энергии солнца, - он потер переносицу и с сарказмом продолжил, - но мода на солнечные батареи доходит до того, что в Финляндии, с их замечательным климатом, на фасадах, вместо облицовки устанавливают эти самые батареи. Абсурд. - Клемент чуть помедлил, как будто что-то вспоминая из истории географии скандинавских стран. - А какой этот город в плане? Квадратный? – «или круглый» - хотел добавить он, но счел излишним, это могли расценить, как пренебрежение. - А как там с медициной в этом идеальном городе? - это были скорее риторические вопросы. Город вполне мог быть и прямоугольным, но от этого мало что менялось. - Это наиболее масштабный проект, туда, как я помню, внедряет свои "зеленые идеи" и сэр Фостер, а очаровательные круглые башенки он издевательски поставил в каждой стране, которая заказывала ему проект. – не стоило так категорично отзываться о Фостере. Вообще нельзя сразу ни о чем отзываться так однозначно. Кто-то однажды сказал, что в незнакомом обществе нельзя говорить о религии, политике и футболе. Они не говорили о футболе, но смысл был не в этом. - "Зеленая" архитектура привлекает своей гармоничностью, взять хотя бы не так давно появившиеся во Франции дома под дерновой крышей. Едешь по дороге - сплошное поле, а отойдешь в сторону - видны фасады под зеленой кровлей. Но это лирика. Амбициозные проекты в Японии, Америке, да и в Европе с встроенными ветряными мельницами в каркасе, порой весьма интересны с фасадов, но пока не могут быть самодостаточны. Здание не может существовать автономно от города, хотя архитекторы делают все возможное, но если я вмонтирую в крышу хотя бы этого отеля солнечные батареи, он не станет же «зеленой» архитектурой. Наверное, я переворачиваю все с ног на голову, но отдельно стоящие экологически чистые здания бесполезны в огромных мегаполисах без единого дерева.
Он прервал монолог. Кажется, он и так говорил слишком долго, и успел сказать много бреда, как всегда.

Торговля людьми? Интересно. Нет, серьезно! Когда ты красив, богат и не повязан с совестью брачным контрактом, который в случае супружеской измены, превратит твое существование в ад, жизнь со временем затирается, становится абсолютно гладкой и неинтересной. И  ты, черт возьми, готов на все, чтобы сделать ее чуточку ярче! Лилит не понимала этого. У нее не было ни денег, ни красоты, ни совести, ни, собственно, жизни.  Не понимала Лилит и странного аукциона, устроенного мистером Монсальви. Эпатажная выходка Туза кубков не казалась забавной, но и бить себя в грудь с криками «бесчеловечно!» Сурис не собиралась. Во-первых, с человечностью у десятки с ранних лет были странные отношения, можно даже сказать прохладные (Лилит не понимала Человечность, а та почему-то ее отчаянно избегала), ну, а во-вторых, человека, кто бы знал свое место лучше, чем она было бы трудной сейчас найти в этом зале. Давать оценки не ее прерогатива, и ты можешь разбить голову об стену, доказывая Сурис обратное. Правда, сегодня, не ожиданно для самой себя, Лилит все же потихоньку начала переступать черту, которую сама же когда то и нарисовала… Даже мебели не чуждо ничего человеческого. А что? От долгого сосуществования с людьми волей неволей начнешь воспринимать и себя по-человечески…
- Мисс Маренеро? – шепотом проговорила Лилит, с искренним не пониманием уставившись на рассмеявшуюся Алессандру. 
Бурная реакция туза мечей была неожиданной даже для нее. Сурис на секунду испугалась, что упустила что-то важное… Но когда на них стали оборачиваться рядом стоящие дамы, десятка отбросила ненужные мысли и выразительно нахмурилась. Какие-то проблемы? Внутри забурлил и заухал гнев. Тонкие пальцы задрожали, а бледные губы плотно сжались. Какое право эти люди имеют так осуждающе смотреть на мисс Маренеро? Как они вообще могут ее осуждать? За что? Упадите на колени и благодарите Алессандру! За ее смех, за ее красоту!
- Простите? – Лилит отвлеклась от внутренних переживаний и подняла взгляд на туза мечей, - Я ничего не понимаю в таких вещах, но, думаю, что присутствующим дамам этот вид развлечения пришелся по душе, что определенно играет в пользу мистера Монсальви…
Желание Алессандры принять участие в торгах удивило десятку ничуть не меньше, чем ее смех несколькими минутами ранее. Прошло уже два года, а она так и не научилась полностью понимать свою начальницу…Эта мысль неприятно кольнула в груди.
- Лоты? Вы о мужчинах, мисс Маренеро? – из-за гула, стоящего в зале, Лилит приходилось подходить к Алессандре как можно ближе, чтобы фразы начальницы не обрывались шипением парфюмированных масс, что смущало, - Я не понимаю этого. Мне кажется, что проще подойти и пригласить понравившегося тебе мужчину. Ведь в этом нет ничего особенного, - наверное, - Разве можно построить отношения, купив человека за деньги? Разве он откроется тебе, если ты заплатишь?
Сурис это действительно интересовало. Потому что по-другому, кроме как за деньги, построить отношения ей навряд ли когда-нибудь удастся. Какой бы чудесной актрисой не была Лилит… Рано или поздно, человек находящийся рядом с ней, сближаясь, видел и пустоту в глазах, и все ее неживое. Видел и очень пугался. Лилит не страдала, нет, даже если захотела, не смогла бы. Она просто была мучительно одинока. Даже, когда мистер Таиран забрал ее к себе. Прикрываясь щенячьей преданностью, она притворялась, что не замечает этой зияющей пустоты внутри. Притворялась, что ее кукольный дом нечто большее, чем просто кукольный дом, а мягкие игрушки в нем – ее близкие друзья, любимые люди и ее семья. Ох, уж эта глупая Лилит!
- ...они же не куклы!
Ее правда. С куклами Сурис общаться куда легче, чем с мужчинами.

Отредактировано Лилит Сурис (2009-12-14 01:41:23)

Анна не выдержала и рассмеялась.
- Извините меня. Это была на удивление страстная тирада.
Какой пыл. Её как будто откинуло к студенческим годам, когда можно было сидеть и до хрипоты спорить – об ответственности архитектора, о нравственности в проектировании, о «современной архитектуре», о том, что «Норман» опять возвёл где-то ещё одно свидетельство своей неудовлетворённости личной жизнью, а «Френк» разложил птичьи внутренности на отведённом ему для проектирования участке.
Она, тогда, гордо усаживалась на подоконник аудитории, смолила в окно чёрный Dunhill (верная гарантия того, что никто не станет стрелять у тебя сигареты) и с видом человека, у которого всё в порядке с чувством собственного достоинства вещала что-нибудь о том, что «а вот «A+U» вчера опубликовали…».
- Чем же вам так не угодили идеальные города? Я плохо разбираюсь в архитектуре, но мне всегда казалось, что подобные градостроительные экзерсисы как раз и призваны попытаться избавить нас от мегаполисов без единого дерева. Другое дело, что идеальный город Возрождения показал себя, как структура, которая не способна к развитию, но это же исторический опыт. Линейные города, вертикальные города, фантазии советских конструктивистов на тему идеального города, футуристические проекты Курокавы – можно, конечно, просто обругивать проблему, но, тем не менее, её надо как-то решать. Потому что при современной радиальной градостроительной системе перенаселение мегаполисов неизбежно. В конце концов, примерно из-за таких же проблем погибли Римская Империя и Александрия, - Анна не выдержала и чуть понизила голос на последнем предложении. Её не покидало ощущение «общности», что было смешно, учитывая, какая пропасть разделяла успешного практикующего архитектора и человека, который не смог добиться в архитектуре большего, нежели сноса пары зданий. Энкарна, которая вещала с подоконника о "нравственности", была бесконечно далека от неё, - Что же касается «зелёных проектов», то я полностью соглашусь –  подчас это выглядит смешно, а с другой стороны… мне , к примеру, очень симпатичны системы, в которых внутренняя структура такова, что вентиляция происходит естественно за счёт нагревания разных частей здания в разное время суток. Я думаю, что это неплохая возможность задуматься о том, что возможно проектирование, с максимальным использованием природных условий для удобства человека.
Наверное, она говорила неподходящие вещи, для человека, который «ничего не понимает в архитектуре», но это была слишком… притягательная возможность. В конце концов, последние три года она только и делала, что работала на Фирса 24 часа подряд, 7 дней в неделю. К тому же, обсуждая все эти, по большому счёту, риторические вопросы, женщина почувствовала себя на удивление спокойно. Как возвращение к истокам. Обычно ей не удавалось достигнуть такого ощущения – она не могла отказать себе в чтении выписываемых архитектурных журналов, но, рассматривая чужие планы и разрезы, чувствовала лёгкое гнетущее беспокойство, потом долго кашляла и курила в окно.

Лилит слушала внимательно, стараясь не пропустить ни слова, ни случайного взгляда Алессандры. Слушала и старалась понять. Искренне так, совершенно по-детски… Брак? Высший сорт? Амбиции? Вещи настолько далекие от мира Сурис, что даже немного смешно. Капельку. Чуть-чуть! Но все же…
В итоге, спроецировать ответ мисс Маренеро на себя, Лилит так и не смогла, предательски застряв на определении собственного пола. За редкими проблесками женственности, десятка мнила себя существом неопределенным. Нет, она, конечно, старалась выглядеть «симпатично» и «женственно», но по большей части ради мисс Маренеро. А когда дело касалось начальницы, Сурис была готова на все… Может это и странно, зато правда. Наверное, так вот безоговорочно вверять всю себя одному единственному человеку, своеобразный способ сбежать. От своих проблем, от своего прошлого, от своих комплексов… От всего того, что, обычно, делает твою жизнь сложнее, разнообразнее. Первый раз Лилит не повезло. Она доверилась не тому человеку, и он превратил ее в хладнокровное чудовище без совести и сожалений. Второй … кто знает? Пока Лилит не минуты не пожалела о своем решении «служить» Алессандре.
- Кажется… я понимаю, - ролевые игры? Боже! Да, у нее каждый час новое амплуа… Разнообразная жизнь? Да ни черта! В соколках масок забываешь свои собственные черты,  - Куклы и кукловоды… Мне это знакомо, - Лилит как-то совсем смущенно посмотрела на Туза, - Думаю, я поняла, мисс Маренеро. Спасибо!
И снова как-то по детски. А тут Алессандра… как гром среди ясного неба!
- Лот… ? Вы имеете в виду этого.., - но десятка не успела договорить.
Туз мечей, очевидно, уже сама все для себя решила. И как обычно, в ситуациях подобных этой, Лилит оставалось только подчиниться. Приятное, совершенно человеческое удивление придало Сурис какого-то потустороннего шарма… Подарок? Ей? … Мужчина? Но зачем?
«А…наказание…»
Дрожащей рукой десятка сжала тонкую бумажку чека, медленно направившись к сцене. Естественно об экстренной капитуляции пришлось забыть. Ослушаться мисс Маренеро? Нет, сейчас точно нет.
Да, и духу не хватит…Тем более когда она так смотрит и улыбается! Что же, иди… Иди и не смотри по сторонам – эти взгляды ей богу иссушают, выжигают на тебе замысловатые узоры, – иди прямо к этой девушке в золотом, знакомой мисс Маренеро. Да-да, вот так. Осторожнее, лестница! Правильно, отдай мисс Эверегйт (кажется, ее так зовут) чек. Видишь, ничего сложного? А теперь… Очевидно, нужно забрать свое «наказание» со сцены. Как? О, не спрашивай! Как! Как… Для начала улыбнись. Опять не знаешь как? Смущенно улыбнись. Так, как будто ты очень милая и добрая девочка… Возьми его за руку. Зачем? Не спрашивай! Так поступают все милые и добрые девочки! Ладно, посмотри на мисс Маренеро. Да-да, именно! К ней возвращаться нельзя. Да, не стой же ты! Иди! Куда? Куда-куда… Да, вон хоть туда!

«Ну, ладно...а дальше-то что?»

Отредактировано Лилит Сурис (2009-12-18 22:02:43)

Наказания бывают разные. С применением физической силы и без, с лишением свободы и, соответственно, без… В общем, разные. Прошлый начальник Лилит предпочитал именно такие, и шрамы на спине Сурис лишнее тому подтверждение. А бывают наказания-люди. В общем, тоже разные. Их, как оказалось, предпочитает новый начальник Лилит – Алессандра Летиция Маренеро. Как забавно...
Янош Бела Келети, говорите? Очень приятно, человек-наказание! Лилит. Можно просто Лилит… А можно сложно, Лилит, которая не послушалась свою начальницу и теперь хочет провалиться сквозь землю. Нет, не от стыда - от внимания! Сурис не любила пристальных взглядов, в большой концентрации они обезоруживают, сковывают тебя по рукам и ногам, что, как вы понимаете, в лице десятки не допустимо. Хочешь выжить – держи ситуацию под контролем, вообще все держи под контролем. Благо, расстояние со сценой и толпой достигло своего апогея (дальше просто некуда), взгляды больше не действенны, можно дышать полной грудью и начинать перевоплощаться. Ну, а что? Мисс Маренеро явно дала понять, что на сегодня работа Лилит, пускай даже самовольная, как телохранителя закончена. И если Сурис предстоит провести вечер с мужчиной, да, еще и с купленным за честно заработанные Алессандры, необходимо извлечь максимум пользы… Например, научится чему-нибудь новому или, скажем, узнать. Тем более, мистер Келети, кажется… Кажется, мистер Келети… А кто такой этот мистер Келети?
- Не надо официально, - понять бы, что Вы за человек, Янош, и кого хотите видеть перед собой, - Мое имя нравится мне больше, чем моя фамилия.
Пай девочку? Или человека с темным прошлым? Искренность или таинственность? Вызов или смирение? Не стесняйтесь, раз уж Вам не повезло быть купленным для Лилит… Выбирайте. Для этой девочки нет ничего не возможного, кроме, разве что, чего-то по-настоящему человеческого.
- Здесь оставаться бессмысленно, – скорее самой себе, ежели Яношу, обиженно поглядывая в сторону мисс Маренеро, - …ко..кофейня? – вау, какой эффект! какие глаза, полные щенячьей радости! - …там…там, где кофе подают в красивых меленьких чашечках? И на круглых витринах крохотные пирожные?
Ох, мистер Клети, так нечестно. Как она радуется! Искренне так, по-девчачьи (щенячьи?). И смотрит на Вас со всем по-другому. Теперь ведь Вы не наказание…
- Мне уже очень нравится, мистер Келети, - мисс Маренеро, Вы ведь в безопасности? Вы ведь взрослая девочка, справитесь? А она только одним глазком, на минуточку… Мисс Маренеро чашечки же! Но, если что-нибудь случится, сразу, слышите, сразу звоните! Она примчится, тут же бросит все и примчится! Ну, а пока… – Ведите, мистер Келети!
Сурис схватила Яноша под руку и в прямом смысле слова потащила к выходу. Прощальный взгляд полный радости к мисс Маренеро и «до свидания!» душный зал.
Простите, мистер Келети, но Вы опоздали… Лилит сегодня сама выбрала себе роль.
Роль маленькой недолюбленной девочки, для которой Вы – прекрасный принц, а кофейня с красивыми чашечками и крохотными пирожными ваше королевство. И только попробуйте ее туда не взять!

>>> Кофейный дом Gourmet (Gourmet coffee shop)

Отредактировано Лилит Сурис (2009-12-22 02:20:31)

Мари улыбнулась покупательнице Яноша, маленькой светловолосой девушке, совсем малышке в сравнении с остальными. Потом вспомнила, что видела ее подле Алессандры Маренеро, практически каждый раз, и отчего-то решила, что Лилит кто-то наподобие протеже или телохранителя. Последнее никак не вязалось с представлением бодигая, и было отброшено Эвергейт как не состоятельное. Но все же, все же и а протеже девочка не походил…
Оставив данный вопрос на периферии сознания нерешенным, художница проводила пару взглядом до выхода.

А напоследок остались три самых… спорных лота. Совладелец фондовой биржи, гениальный ученый и непосредственно виновник торжества. Да уж… ей было безумно интересно, кто сможет позволить себе купить их, не с материальной, скорее с характерной точки зрения.
-И так, мы практически завершили этот аукцион, милые леди,- Мария обворожительно улыбнулась присутствующим,- Джером Фердинанд Китон, о достоинствах этого мужчины можно говорить часами,- пространно начала графиня, с каждым словом наматывая фразы, как спагетти на вилку, пока не подвела гостей к главному. О да, голубоглазый блондин покорил многих женщин, в их глазах явно читался интерес, и нечто более приземленное.
Первоначальная цена была сама по себе велика, но к моменту продажи взлетела неимоверно.
«Вот что значит грамотный пиар»,- хмыкнула.
Покупательницей стала Лорейн Гриффит, молодая девушка в черном платье.

-Самуэль Тайлер Фирс,- следующий лот, предпоследний. И снова аристократка играла словами, описывая достоинства, умещая их в несколько громких предложений, где-то между первой и второй взметнувшейся рукой успев поблагодарить неведомого ей, но весьма разговорчивого, предка.

Радостное удивление, вызванное, судя по всему, нежданным подарком начальницы, осветило лицо Лилит, подобно мягкому золотому свету летнего солнца, и сделало мисс Сурис едва ли не красавицей. Алессандра невольно залюбовалась своим хрупким телохранителем, в очередной раз убеждаясь, что для счастья этой девочке нужно было очень мало: всего лишь элементарная человеческая забота и внимание.

Синьорина Маренеро редко вспоминала день, когда волею Судьбы они встретились в каком-то новоорлеанском баре и последовавшие за тем события, заставившие её сделать Мышонку предложение работать на неё, но довольно часто думала о том, как смогла эта малышка выжить и не сойти с ума «под опекой» своего прежнего «работодателя». Садист, каннибал и откровенный шизофреник, Хистигард Таиран и вокруг себя собирал таких же двинувшихся рассудком людей, устанавливая правила общения, показавшиеся бы как минимум ненормальными любому не страдающему психическими заболеваниями человеку. И вот в этот-то театр абсурда и попала девочка с надломленной психикой, фарфоровая куколка по имени Лилит. Результатом этого стала паутина трещин, покрывших фарфоровое тело малышки и разбежавшихся тонкими дорожками по её душе. И ту, и другую сеточку можно было смести, только метелки для этого нужны были разные: лазерная хирургия для тела, любовь для души. Алессандра Летиция начала с последнего, с переменным успехом уча Пиноккио быть настоящим мальчиком.

И вот сейчас, видя, как померкло сияние при шутке о наказании, итальянка попеняла себе за недогадливость, что Лилит по своему обыкновению воспримет её слова буквально.

«Остаётся только надеяться, что мистер Келети сможет невольно показать Мышонку, что наказания не всегда бывают… неприятными, - Лети чуть улыбнулась двусмысленности фразы. – А если не сможет… или не захочет… пара неприятных обзоров творчества в прессе будут ему гарантированы».

Впрочем, это скорее была шутка. Композитор мог быть порядочной мерзопакостью, когда того желал, но и порядочной… порядочностью он был способен казаться тоже. Вряд ли в нём было достаточно гадости, чтобы по-хамски себя вести с девочкой.

И как раз в тему про гадость Мария Эвергейт объявила следующий лот. Джером Фердинанд Китон.

Итальянка с любопытством следила за активным ходом торгов за право провести время с красавцем-вице-президентом CHX: как она и предполагала, голубоглазый блондин вызвал не шуточный интерес у приглашенных леди, не осведомленных о… впрочем, это было не важно. Женщины же платили за время мужчин, а не за их симпатию.

И лот ушёл к неизвестной – что само по себе было интересно – Алессандре Летиции молодой женщине, порадовавшей её выражением смертельной скуки на экзотично красивом лице.

Толи по иронии Судьбы, толи по прихоти виновника торжества сразу за Джеромом Китоном последовал Самуэль Фирс.

«Пошли тузы с молотка», - хмыкнула синьорина Маренеро, не спеша вступать в торги. Во всем зале вряд ли была третья – после Анны и Лети – женщина, способная заплатить за него сумму, ранее названную мисс Сноу.

На мониторе, по-прежнему продолжавшем являть участницам аукциона их возможных компаньонов на остаток вечера, до последней морщинки в уголках голубых глаз знакомый ей мужчина едва заметно хмурил брови, разительно отличаясь своей очевидной трезвостью от прочих, поспешивших повысить градус напитков, мужчин.

«Наверно, жалеет о потраченном в пустую времени», - итальянка рассматривала южанина, не испытывая интереса к ходу этих торгов, прислушиваясь лишь к словам Марии Эвергейт, чтобы не упустить момент войти в игру. Ей откровенно не было никакого дела до того, кто изъявил желание купить учёного.

- … два, - услышала она и, подняв тонкую руку, по запястью которой скользнул изящный браслет, обновила стоимость. – Спасибо, мисс Маренеро. Кто даст больше?

Алессандра неохотно отвела взгляд от монитора и перевела его на ведущую аукциона. Где-то позади неё раздался голос, назвавший сумму, перекрывшую её собственную на пятьдесят тысяч, и синьорина широко улыбнулась.

- Спасибо, мисс Кэри. Мисс Маренеро?

Лети кивнула, молча принимая предложение Марии увеличить ставку на пятьдесят тысяч. 

Ещё до того, как графиня назвала вторую участницу финального этапа торгов, Алессандра Летиция поняла, кто она. Пожалуй, это было даже ожидаемо. Элизабет Энн вряд ли могла пропустить что-то связанное с Самуэлем. Особенно, если это что-то давало ей шанс на его внимание.

«Бедная девочка», - женщина почувствовала даже какую-то симпатию к зеленоглазой нимфе, так отчаянно боровшейся за сердце южанина, лучше, чем кто-либо другой, понимая, что такое любить этого мужчину.

Впрочем, какой бы бедной девочка не была, речь шла не о них, а об Анне. Лети собиралась выкупить ученого с единственной целью - чтобы он не убил свою ассистентку в состоянии эффекта, узнав, что она не выполнила его указание. Единственная женщина, которой он мог простить унижение своего легендарного чувства собственного достоинства, была она сама. Впрочем, нет. Она была единственной женщиной, подобный поступок которой он бы не расценил таким образом.

Тем временем Элизабет Энн вошла в раж и начала увеличивать ставки уже на сто тысяч, которые Алессандра, не задумываясь, подхватывала, продолжая наблюдать только за Марией Эвергейт. Ей не нужно было видеть южанку, чтобы расслышать в её голосе раскалённые ноты гневной ревности. Нелюбовь девушки к её персоне была итальянке очень хорошо известна.

«Несчастная. Так стараться и ради чего? Скорее Самуэлю вручат завтра Нобеля, что, кстати, совсем не так уж невероятно, чем он увлечётся ею, - двести, так двести. Синьорина в очередной раз кивнула, прикидывая, когда у девушки закончится лимит; кивать, как послушная рабыня на приказы своего господина ей уже надоело. - Может посоветовать ей его подпоить? Или виагру подмешать в бокал? Тогда уж ему поневоле придется… поддаться на её чары. Ах, ну да, я же забыла, в её семье принято целомудрие до замужества. Ну, тогда ему, как честному мужчине, придется на ней жениться». 

Она чуть было не засмеялась вслух, представив лицо ученого, когда он проснётся утром рядом с Элизабет Энн без каких либо воспоминаний о предыдущей ночи, а она ему сообщит радостную новость об их скорой свадьбе. Однако через мгновение пришла мысль, что в таком случае, как законная супруга, южанка потребует от него, чтобы он перестал видеться с ней. Взгляд шоколадного цвета глаз почти против воли метнулся к монитору, и тут же в сознании мелькнул вопрос, а могут ли мужчины из бара видеть, как проходит аукцион.

Определить, почему ей не хотелось, чтобы Самуэль видел, как она торговалась за него с мисс Кэри,  Алессандра Летиция не стала и пытаться. Чувство было почти иррациональным, не поддающимся разумной оценке и осознанию. Что-то вроде того, как «это плохо, потому что мне это не нравится». В нём было много негатива и совершенно никакого здравого смысла.

Переведя взгляд на ведущую аукциона, Лети, вместо того, чтобы кивнуть, принимая новую цену, медленно покачала головой.

О том, что он поступил, как последняя сволочь, Сэм знал практически в то же время, что и произносил слова, заблуждений на сей счет не имелось, но тогда менять их не собирался, а сейчас было поздно. Наблюдал краем глаза за происходящим в баре и молил Ньютона ускорить время и побыстрее закончить вечер. Расклад был прост, как двоичная система – Анна его выкупит, они поужинают, он отвезет ее домой, а завтра все начнется по новой: лаборатория, опыты, записи, гранатовый сок с молоком. Где-то в задворках мелькнуло, что не все так просто будет, интуиция что ли, или как это люди называют, аха, предчувствие. Но мужчина методично отмахивался от всякого рода … предрассудков, к чему накручивать себя раньше времени?
Фирс покрутил в руках стакан с минеральной водой, радикальные методы, чтобы не напиться, а последнего хотелось все больше.
«И тело, и душу охватила какая-то темная тоска»,- чуть не расхохотался в голос, когда память услужливо предоставила цитату из мировой литературы, дабы описать его состояние. За это ее б по головке погладить, да приласкать покрепче, но нет же, пока не заслужила, чушь какую-то толкает из женских романов, откуда только нахваталась, спрашивается. Понято откуда, не способная забывать, раскладывала всю информацию по папкам и в ящики в голове-чердаке, аккуратные такие ящики, в аккуратном чердаке, только одно место там было воплощением хаоса, но это уже желание самого ученого.
Сжал челюсти, запил горечь водой, едва заметно поморщившись и четко решив, что как только попадет домой, осушит бар. Весь. Без остатка. За здоровье женщин. Ну и именинника, конечно.
Тайлер стоял в тени с левой стороны барной стойки, весьма успешно сливаясь с интерьером, по крайней мере, его никто не беспокоил и он мог спокойно производить расчеты. Увлеченный вычислениями, он не сразу обратил внимание на изрядно поредевшие ряды мужчин. Аукцион, ну конечно же, аукцион, он ведь продолжается своим чередом, и вот уже его очередь. Самуэль отставил стакан, направился обратно в лаунж и…
Паскудство, однако.
Высокой фигуры в кремовом платье и жемчугах не было. Анны не было. Не было его ассистентки. Просто испанки, даже бывшей испанки не было. Женщины, которая должна была быть его спасением на этот вечер – не было, словно решила сказать, что Рождество закончилось и лимит чудес тоже. Зато была малышка Шугар Бет.
Интересно, если он сейчас пойдет за бутылкой виски, это сочтется как грубое нарушение правил этикета? Или его простят?
Фирс дьявольски не любил, когда внутренний голос оказывался прав, особенно в таких случаях, заранее предугадывая отсутствие мисс Сноу.
В голубых глазах лишь на мгновение отразилось удивление вперемешку с сильнейшим раздражением, спустя одно моргание, взгляд ученого вновь выражал исключительную доброжелательность, легкую насмешку и обворожительную улыбку.
-Мисс Кэри, я польщен,- целуя тонкую ладонь, не дыша. Нет, не подумайте, парфюм южанки несомненно исключительно французский, исключительно тонкий, исключительно приятный, но он его раздражал. Впрочем, его сейчас в ней раздражало практически все. Бедная девочка, попала под горячую руку старого злого серого волка. Что ж, тебе так не везет?
Его так и подмывало спросить, на кой черт она его купила? Лучше бы, раз уж захотелось поучаствовать, приобрела студента, и по возрасту ей больше подходит, да и не абы кто, а сын мэра, вполне был бы красивая пара. А он что? Мало того, что старается не рычать, так еще и ученый. В общем, гиблое дело.
Однако на попятную идти не собирался, хочется девочке развлечься, попытаемся устроить приятный ужин.
Ему была интересна еще одна деталь… Летиция, принимала ли она участие в этом… мероприятии. Покосившись на Элизу, Тайлер улыбнулся, предложил ей руку, чтобы опереться (да-да, все в лучших традициях Юга) и повел к выходу.
-Элиза,- тихо протянул, задумчиво играя с пальчиками знакомой,- куда бы ты хотела поехать?- и в завершение улыбка, добрая, как у Санта Клауса. Все же, малышка не виновата в его идиотизме, и тупоголовости, соответственно, страдать из-за дурного настроения тоже негоже. Хотя, основным фактором была почти паническая боязнь, что повысь он немного голос (по его понятиям немного) или скажи что-нибудь резкое, она тут же расплачется. А женские слезы… женские слезы не есть хорошо, особенно когда сам являешься их причиной.
Следующие слова ведущей заставили остановиться. Последний лот, Арно де Монсальви. Было любопытно, кто станет его «обладателем» на этот вечер, и снова «громкое слово интуиция» дало о себе знать, но, как и прежде, было послано к черту на куличики.

Алессандра. Летиция. Маренеро.
Звучит гордо, громко, пафосно.
Алессандра. Летиция. Маренеро.
Одна из влиятельнейших женщин страны, о финансовом состоянии которой не знал точно никто, кроме, разве что, ее бухгалтера и самой итальянки. Под чутким руководством которой, был крупнейший холдинг масс-медия. Грамотно истолковавшая принцип римлян «Кто владеет информацией – владеет миром». Эта особа была достойна восхищения, бесспорно.
Алессандра. Летиция. Маренеро.
Невероятно, потрясающе, поразительно красивая. Помнится, он мог зависнуть, прекратить скрещивать в уме ДНК мыши и жабы (ученые тоже умеют развлекаться, а вы как думали?) и просто смотреть на нее. Как улыбается, как заправляет шоколадную прядь за волосы, как облизывает губы, как приподнимает бровь, если ее что-то возмущает. Много всяких мелочей, сотни выражений и особенностей конкретной мимики. Будь он поэтом, допустим… трубадуром, складывал бы менестрели в ее честь, странствуя от королевства к королевству. Но, здесь было несколько существенных препятствий: в Америке отродясь не было королевств, а ехать за этим в Европу несколько накладно (мы-с тяжело переносим смену климата), но, что стояло костью в горле (и переносный смысл здесь весьма относителен) Фирс стихи писать не умел, тем более менестрели. Если уж совсем на чистоту, рифма ввергала его в состояние ужаса, был легче (и приятнее) просидеть в лаборатории проводя очередные опыты, чем набросать пару строк на бумаге. За сим, данная идея провалилась на корню, а вскоре и возможность беспрепятственно любоваться женщиной. В последнем Самуэль был виноват с головой, и последствия того поступка до сих пор громко аукались, а семь лет прошло.
Алессандра.  Летиция. Маренеро.
Единственная женщина, которую он не может забыть. Простите, не так. Единственная женщина, которую он не хотел бы забывать, будь такая возможность. Мазохист, не иначе.

Тайлер замер на месте, с интересом разглядывая до боли знакомые черты. А черты, тьфу, Лети была раздраженна и зла. Интересно. Однако всякое желание смеяться отпало, стоило ей открыть свой прелестный ротик. Вообще, после ее краткой речи, в нем проснулось совершенно не гуманное и нелогичное желание схватить ее за волосы и утащить в пещеру, и любить до тех пор, пока из ее дурной головы не вылетят последние мысли.
Червь внутреннего голоса лишь качал головой, но благоразумно удержался от сакраментального «Я же говорил». На лице южанина не отражалось ничего, кроме легкого любопытства и еще менее заметной улыбки, исключительно вежливой, конечно же. Когда их взгляды встретились, Сэм усмехнулся и бесшумно хлопнул в ладони.
Браво, прекраснейшая, браво!
«Не знаю, из-за чего на этот раз я впал в немилость»,- задумчиво поскреб подбородок,- «ничего, узнаем при встрече»,- в том, что встреча эта состоится и состоится в недалеком будущем, он был уверен.
Мужчина повернулся к Элизе, обрушив на нее всю силу своего обаяния, компенсация за практически полное игнорирование на протяжении последних нескольких минут, так сказать.
-Шугар Бет,- вновь целуя ладошку и мягко потянув к выходу,- скажи мне, ты научилась плавать?- серые глаза смеялись, напоминая про давний случай, когда будучи еще совсем ребенком, Кэри боялась воды и отказывалась туда заходить, пока Самуэль не пообещал присматривать за ней и следить дабы «ужасные морские чудовища не утащили на дно».
Если итальянка решила развлечься с французом, с чего бы ему горевать? Тем более, что кампания ему досталась… исключительно очаровательная, практически друг детства.