Начало

Мария не могла с предельной точностью определить, когда обычная прогулка по городу превратилась в бесцельное хождение по районам гетто. Девушка могла бы сказать, что ее гнала паника, или отчаянье, или самое обыкновенное человеческое чувство страха, потому что чопорной и аристократичной англичанке просто не пристало ходить по таким местам. Могла бы… но она не скажет этого. Не из упрямства или ложного чувства гордыни, нет, что вы. Она не скажет этого просто потому, что правды в этих словах ровно столько, сколько невиновности Никсона в Уотергейтском скандале.
Мари бродила по бандитским улицам, с той же непринужденностью, с которой шагала по дому. Она не боялась, потому что знала: начнешь бояться - тут же словят, проявишь хоть малейший намек на панику - к горлу моментально приставят лезвие ножа. Люди, которые не живут, а существуют, весь смысл которых заключен в нескольких долларах… они чем-то похожи на собак, с таким же чутьем ощущают страх другого человека. Она не могла сказать этого со стопроцентной уверенностью, в конечном счете, Эвергейт никогда не общалась с этими людьми лично.
«Идиотка!- внутренний голос выбрал именно этот момент, чтобы не дать любимой хозяйке забыть о себе. Как будто она может это сделать? - сколько раз тебе говорили: не суди человека по одежке, статусу и прочим предрассудкам? Сколько раз ты сама себе обещала это? Свободная от предвзятого отношения!? Деточка, да ты же сейчас тем и занимаешься, что фильтруешь людей. Живешь в гетто? Второй сорт!» - голос резал с воодушевлением, почти радостью, словно терзать сознание девушки доставляло ему особое наслаждение. Еще бы, сама вырастила в себе эту говорящую тварь - вот и время платить.
С тяжелым вздохом англичанка постаралась отключиться от всяких мыслей, оставив лишь одно чувство – зрение. Она внимательно рассматривала старые здания, вывешенные одеяла, цветы в горшках из-под старых ведер, редких прохожих, которые окидывали ее подозрительным взглядом и спешили прочь. Они тоже боялись…
Художница никогда не стремилась занять место психоаналитика, но и ее знаний человеческой натуры хватило, чтобы оценить окружающее и обозначить его одним словом – «отчаянье». Вот теперь страшно стало ей…
Из оцепенения ее вывел громоподобный лай собаки – огромный черный пес стремительно бежал прямо по направлению к ней. Первой мыслью стало безразличное «его было бы интересно нарисовать», однако через мгновение сработал инстинкт самосохранения, заставивший ее рвануть с неведомой для нее скоростью. Пожарная лестница подвернулась как нельзя вовремя, вскарабкавшись на нее, Мари посмотрела вниз, в раскрытую пасть животного, затем вверх, в бесконечно длинные этажи. Выбор очевиден – вперед, то есть вверх! Теперь можно было не торопиться, но адреналин пока не выветрился и графиню несло наверх почти что на крыльях. Когда она, наконец, почувствовала твердую поверхность крыши, облегченно вздохнула и привалилась к «бордюру», вытянув ноги и тяжело дыша. О том, как ей теперь спуститься Эвергейт старалась не задумываться. Еще успеет, главное, что сейчас она в безопасности и совершенно од…
Не одна!
Голубые глаза удивленно воззрились на лаковые ботинки, темные джинсы и черную куртку. А потом эти волосы… странно рыжего цвета, не привычный и знакомый тициановый, а нежный, словно разбавленный серым. Но не мышиный, нет.
Мария в жизни не видела таких волос. Она с любопытством перевела взгляд на лицо незнакомки, встретившись с серо-зелеными глазами. Мария в жизни не встречала таких людей. Она вызывала странную смесь опасения, смешанного со страхом и в то же время желания приласкать.
«Ты сходишь с ума, моя прелесть.»
- Привет,- короткое приветствие прозвучало тихо, но что-то подсказывало девушке – ее услышали.

Отредактировано Мария Эвергейт (2009-06-30 19:11:23)

Мария целую минуту смотрела на протянутую руку, словно та была интереснейшим экспонатом в художественном музее, а не обычной частью человеческого тела. Увы, рассмотреть конечность незнакомки ей так и не удалось, лишь узкую полоску кожи между перчаткой и рукавом куртки.
«Любопытство не порок, так сказала кошка»,- почему-то в голове всплыли строки детского стиха. Эвергейт лучезарно улыбнулась и воспользовалась предложенной помощью. Какая разница, что стало с любопытным животным?

Что ж, англичанка уже увидела совершено необычную внешность и почувствовала знакомую волну воодушевления – ей хотелось нарисовать это лицо, вот таким вот: с вызовом в глазах, и насмешкой в каждом движении. Но сюрпризы не желали заканчиваться, Мари приятно удивил голос рыжей, он полностью гармонировал со всем обликом и создавал объемную, завершенную картинку. Редкость в наши дни. Графине за последние пару лет доводилось частенько встречать очень красивых женщин, но как только они начинали говорить, можно было смело сворачиваться и убегать; слушать трение ногтя о стекло и то приятнее.
- Да-да, спасибо, я в полном порядке,- поспешно ответила златовласка, она честно пыталась перестать рассматривать собеседницу, но глаза упрямо впитывали мельчайшую деталь. Из транса ее вывел звук падающего металла.
«Что? Когда? Зачем?»- удивленные восклицания мозга последовали вслед за естественной реакцией тела – Мария вздрогнула и подошла к краю крыши.
А потом пришло удивление. Она, конечно, знала, что в экстремальных условиях человеческое тело способно на многое, однако даже не подозревала в себе такие силы. Оставалось гадать и благодарить Гекату, что спаслась от черной голодной пасти. Только вот… зачем эта рыжая девушка встряхнула лестницу? Логично было предположить, что с целью проверки прочности – если шаткое строение не выдержит обычной встряски, то что уж говорить о более весомой нагрузке. Но теперь у Эвергейт забрали даже шаткую надежду спуститься отсюда. Покосившись на невольного собеседника, графиня хмыкнула и протянула:
- Вы случайно не маньяк? Согласна даже на серийного убийцу,- художница скептично осматривала стройное тело, вспоминая курс психологии в колледже.
«Кажется, женщина не может быть серийным убийцей, или это касалось чего-то другого? Черт, не помню.»
С мрачным сожалением мелькнула еще одна мысль, все же зря она физкультуру прогуливала.
«Но был же еще балет!»- если разогнаться, может и перепрыгнет… Только куда? Где гарантия, что на соседнем здании дела обстоят лучше? А ее вряд ли хватит на два прыжка, она и за один не уверенна.
«Так, а ну перестань переживать! Люди вон в Африке живут? И ничего, выживают. Эка беда, с крыши слезть не можешь! »
Опустившись обратно на бетонный пол, англичанка вытащила блокнот и карандаш.
- За неимением другого… - из под грифеля быстро вырисовывались очертания ближайших крыш.
Да-да, графиня решила нарисовать схему и попробовать просчитать возможные ходы…
Плохая идея.

Отредактировано Мария Эвергейт (2009-07-01 20:48:40)

«О чем это она?»- девушка удивленно приподняла левую бровь, но тут же опустила лицо, продолжая осматривать пространство внизу. Если разбежаться с одного края, потом запрыгнуть на выступ, оттолкнуться и …
«Упасть»,- будничным тоном закончило сознание. Пришлось признать правоту и вздохнуть, отбрасывая очередной план.
- Нет, все много тривиальнее,- Мария весело улыбнулась незнакомке,- я просто рассматриваю возможность повторного выброса адреналина. Однако,- графиня кивнула в сторону упавшей лестницы,- мой организм не сможет повторить такого,- после короткой паузы Эвергейт добавила,- а стереотипы,- улыбка вышла сдержанной,- откровенно говоря, я ранее не задумывалась об экстремалах, чтобы подцепить какие-либо стереотипы.

Англичанка как раз заканчивала обрисовывать боковую часть соседнего дома, когда приятный голос вынудил ее поднять затуманенные глаза и сфокусировать на собеседнике рассеянный взгляд.
Дьявол, она снова это сделала! Взяла карандаш в руки и забыла обо всем, теперь разве ответишь, когда спасательный чертеж превратился в набросок картины? И почему с ней вечно всякие глупости приключаются? Может, стоит купить напоминалку? Ну, чтобы каждые пятнадцать минут ее хоть что-то возвращало в действительность.
Кажется, ей что-то сказали, что-то важное, раз серо-зеленые глаза так пристально смотрят на нее. Ах да, точно.
Мари послушно положила блокнот и карандаш на согнутые колени и встала.
- Мария Эвергейт,- она уже давно не афишировала титул графини, считая это лишней показухой. Кому надо и так знает, к тому же, гетто не то место, где подобные детали имели значения.
- Так получилось,- в небесно голубых глазах читалась исключительная невинность вперемешку с наивностью, фирменный взгляд леди, которым она прикрывалась, когда не желала отвечать на вопрос,- конкретно на крыше… собака поспособствовала,- очередная безмятежна улыбка. Ну разве графиня признается, что в гетто попала по собственной рассеянности, потому что за очередным шквалом идей упустила маленькую деталь – забыла следить за дорогой. Благо, что не на машине ехала.
Пока Мария говорила, глаза следили за действиями незнакомки. Странная она все же…

- О, называйте меня лучше просто Мари,- англичанка слабо улыбнулась, про титул она, конечно, промолчала, но вводить в заблуждение тоже не хотела.
Наверное, ей стоит нарисовать гетто, в нем есть свое темное очарование. Можно совместить, подумала девушка, нечто урбанистическое, человеческое и животное. В голове уже созрела картина, все что было необходимо, это нарисовать ее.
«Как только попаду в мастерскую»,- с чувством умиротворения решила Эвергейт.
От радужных мыслей отвлек насмешливый голос Рон.
Графиня с завидным мастерством могла совершить тройной тулуп, устроить званый ужин, на который и Королева Мать не побрезговала бы прийти, нарисовать картину за 2 часа и продать ее менее чем за час, провести интереснейшую экскурсию по многим музеям Европы, но действия Рон выпадали из цепочки ее понимания.
Что-то в голове шевельнулось, инструменты показались смутно знакомыми. Где же она их видела? Кажется, на каком-то канале про путешествия. Так, дальше вспоминаем. Зачем они были нужны? Долго насиловать память не пришлось, через две минуты обрывки сложились в целую картину, вынудив Эвергейт удивленно распахнуть глаза.
«Надеюсь, это шутка»,- метод самовнушения не сработал, четкие и профессиональные движения девушки полностью опровергали хоть какой-то намек на забаву. Смех растаял, так и не сорвавшись с губ.
Если она все правильно поняла, то «штуки» перед ней были инвентарем для альпинизма. Но ведь альпинизм – это когда по горам ходят, верно? А здесь и рядом такое не стоит. К горлу подступил неприятный комок. Нет, не страха. Бояться она давно разучилась. Это было что-то другое, более похожее на плохое предчувствие.
«Не добром все это кончиться, ох не добром»,- зловеще предостерегал внутренний голос, однако без особого нажима, прекрасно понимая, что уже поздно что-либо менять.
Подобрав упавший блокнот, Эвергейт легонько встряхнула его, аккуратно вырвала листок с чертежом и спрятала в кармане, а саму вещь бросила обратно в сумку. В голове роились вопросы, сотни мелких вопросиков, на которые пока не было ни одного ответа.
А вперемешку с плохим предчувствием была и радость от того, что Мари совершенно не понимала предназначения всех этих инструментов. Меньше знаешь, лучше спишь!
- Выбор у меня не так уж велик,- хмыкнула графиня,- летать я вряд ли научусь за пару секунд падения,- вновь глянув на пространство за перилами крыши, златовласка остановилась,- но я все равно не понимаю, как мы можем спуститься,- она нахмурилась, стараясь вспомнить хоть что-то, что сможет им помочь.

Бояться – значит признать свою слабость. Страх - первый вестник начинающейся истерики. Но ведь леди не положено впадать в это крайне вульгарное состояние, леди должна держать себя в руках и мило улыбаться, пока не останется одна. Тогда-то и можно дать волю чувствам… сжать кулаки, например, или глубоко вздохнуть. А все прочее пристало лишь мелочным простолюдинам, а не аристократам, не представителям голубой крови…
В голове вихрем проносились мысли, самые разные: цветы, цвета, свет, музыка, Леонардо Да Винчи, Гетте, Фауст, Данте… так, это плохие мысли, свернули на более спокойное… О! картины, ей надо организовать выставку, может, стоит провести благотворительный вечер… или что-то в этом духе…

«Главное не смотри вниз»,- на заднем фоне постоянно, как заезженная пластинка, звучала эта фраза. А ведь каждый дурак знает, что это самая большая глупость – что говоришь, то и сделаешь. Вплоть до наоборот.
А ведь все начиналось столь невинно, самая обычная прогулка, разве она могла предположить, что это выльется в спуск по стене дома в районах гетто? Более  того, в компании некой особы, которая этим самым спуском и занималась. Оставалось лишь спрашивать провидение: на благо она встретила Рон, или на свою разнесчастную голову.

Мари отчетливо помнила последние несколько минут своей жизни. Помнила, как ее талию обмотали, как она приспособилась на спине знакомой незнакомки, а потом ее ноги оторвало от земли…. Приятное, чертовски приятное ощущение полета, такого она испытывала последний раз в 18 лет, когда партнер выполнял особенно сложную поддержку.
Наверное, ей должно было быть страшно. Все-таки, есть небольшая разница, между расстоянием от пола до вытянутых рук артиста балета, и от крыши шестого этажа до земли. Но было не страшно, наоборот, ей нравилось! Она тихо бормотала молитву Гекате, вознося краткие посылы лунной богине.
Еще один выступ и они преодолели целый этаж! Вау! Может, стоит заняться альпинизмом? Это веселее, чем может показаться на первый взгляд.
Мысли цеплялись одна за другую, не позволяя ни на секунду отвлечься на настоящее, действительное; такое, как пропасть под ногами, зияющая черная пропасть, более страшная, чем голодная пасть собаки. От животного еще можно было спастись, от падения не спасет ничего… ой, прекрати.
Если устроить выставку, где свои работы покажут начинающие художники? Выбрать самые лучшие работы, ведь среди них есть много интересных личностей, по-настоящему талантливых ребят. Она хорошо помнила работу одного такого новичка: огромное полотно, разукрашенное мельчайшими частичками различных веществ. Он добавил туда крошки, краски, обломки, металл. Как же называлась картина? Разбиение... ой, прекрати!
Эвергейт переключилась на действия Рон, с интересом наблюдая за перемещением «когтей». Как она и думала, движения были точными, четкими, без малейшего сомнения. Интересно, откуда она? Судя по виду, вряд ли из этих мест. Она не походила на американку. Новая знакомая чем-то неуловимо отличалась коренных жителей штатов. Чем? Повадками, манерами, голосом, лицом. Мари не хотелось бы сказать ничего плохого в адрес США, но красивых женщин, действительно красивых, она никак не может даль миру. Они все приезжие, кто с Южной части, кто с Европы; некоторые уже несколько поколений здесь, но факта это не меняет. И как будет жаль, если что-то случиться… ой, прекрати!!!

=====> Квартира Виктора фон Штейн

Виктор неторопливо шел по улицам, сам не  понимая, куда идет. Сюда он приехал на такси, но после всего, что произошло, необходимо было просто прогуляться - слишком уж он засиделся в своей студии, так нельзя. Неожиданный звонок старой знакомой, просьба о помощи. Он знал, что она катится по наклонной, но не знал, что настолько все плохо. Так что все это еще стояло перед глазами... вздутые вены на руках, хрустящие под ногами шприцы в неприбранной квартире... и бледное, как тень, подобие прежней красавицы-мулатки с абсолютно янтарной, напитанной солнцем кожей.

Улица с грязными домами сменилась еще более убогим переулком.
Черт... И куда это нас занесло? Гетто не самое лучшее место для прогулок под открытым небом.
Кажется это был какой-то приступ географического кретинизма. Вид домов становился  все неприглядней и он слишком поздно понял, что заблудился, выйдя вновь на ту же улицу, откуда начал свой путь... Сообразив, что ходит по кругу и решив исправить положение, свернул в другую сторону. Этой улицы он точно не видел...
Пустынные пространства заражали своим пессимизмом. Но вот вроде и люди...
О чем-то спорящие впереди голоса... Виктор ускорил шаг, решив уточнить, где находится и спросить, как выйти из этих лабиринтов...
Шестеро или семеро темнокожих, тут и там вставляя крепкие словечки, копошились у полуразобранного мерседеса и не сразу заметили подходящего к ним белого в слишком приличной для их местности одежде.
- Парни, я слегка заблудился.  Не подскажете, куда идти, чтобы попасть в центр? -  Виктор остановился, вежливо улыбаясь, но улыбка растаяла, лишь только стоило увидеть разом повернувшиеся к нему лица...
Двое из них принялись перешептываться почти сразу и этот откровенный шепоток холодом прошел по коже фон Штейна. Остальные тут же, приняв вид независимый и наглый, смотрели на него, ухмыляясь.
- Эй, мистер! - один из негров сделал два шага в его сторону и, перекрутив черную кепку козырьком назад, подбоченившись, подошел и посмотрел в упор... - Вы что, не знаете, что земля эта наша, и всяким белым ублюдкам тут ходу нет?
Виктор слегка попятился, но наткнулся на другого черномазого, неизвестно когда и как оказавшегося у него за спиной.
- Слушай, Барни... А может он коп??? - негр положил руку на плечо белого и продолжал разглагольствовать, размахивая руками, как заправский рэппер. - Ты знаешь, как я не люблю копов??? И мой брат не любит копов... и мой отец... и эти ребята тоже.
- Черт... ребята! - Виктору этот тон жутко не понравился, но в кармане лежал  ствол и, благодаря этому обстоятельству, он никогда не чувствовал себя в полной заднице, как сейчас. Сжав Глок в руке, но не вынимая его из кармана, он попытался  придать голосу немного больше уверенности, - Слушайте! Мне не нужны проблемы... Давайте я просто пойду своей дорогой? Клянусь, на вашей улице ноги моей больше не будет!
Еще двое спрыгнули с капота машины и двинулись к Виктору, состроив абсолютно отвязные физиономии...

Отредактировано Виктор фон Штейн (2009-07-04 00:46:25)

Картина оказалась... скажем так, "радужнее" некуда. Мощные, угловатые фигуры темнокожих "братков", иначе не скажешь, слишком уж они габаритны и огромны для простой "шпаны" - и одинокий, крайне изящный на фоне "окружения", даже хрупкий мужской силуэт. Что-то подсказывало - светловолосый "душка" наверняка из того же круга, "сословия", что и ее новая знакомая - ну хотя бы по уровню достатка и внешнему впечатлению.
Люди. К чему вам эти игры в зверей? Но эти даже не звери - разве что свора ограниченных животин. Посмотрим, на какой стадии развития вы застряли.
Вообще, подобные мысли Рон (и особенно "почти пацифистке" Ронвен) свойственны не были, как и презрение или ненависть к людям - отнюдь, однако, всякая мораль исчезала, как только включался своеобразный safe mode, особенно в экстренных, неожиданных ситуациях. В данном случае эти несчастные нелегалы - поверьте, вы скоро им даже посочувствуете - умудрились совершенно взбесить ирландку. Всколыхнуть в ней своим бесчеловечным, демонстративно развязным, туповатым поведением то, что трогать, на самом деле, не стоило бы вообще никому. В целях собственной безопасности.
Играйте по правилам, обезьяны. По моим правилам. Вы недостойны даже произносить вслух такие имена, как Луи Армстронг, Стиви Уандер... это - люди. Это - афроамериканцы. Чего не скажешь о вас...
О, как замечательно! Все шестеро разом отвлеклись на белого незнакомца, соответственно, подставив Рон свои широченные спины. Некоторые, конечно, отошли далеко и прямиком к несчастному заплутавшему, но...
...но если он попал сюда не настолько случайно, как замечтавшаяся художница, у него должно быть хоть что-нибудь полезное. Нож? Огнестрел? Ну хоть газовый... или электрошок... черт, да хоть приличный кастет! Что-нибудь! Иначе я точно уверую даже в такие бредни, что якобы все мои здешние "бледнолицые братья" поголовно страдают мифическим американским народным идиотизмом.
Так-так, а теперь бы чуть приподняться... вот удобная маленькая щель в стенной кладке... да, да, вещайте погромогласнее, так никто ничего не услышит с вероятностью в минимальных 90%. Крепкое, гибкое тело почти до боли напряглось, чтобы тут же расслабиться в быстром прыжке с "высокого старта" в виде той самой угловой стены, что скрывала девушку все эти несколько минут. Конечно же, тот приземистый, не чересчур высокий "шкафчик", которому не повезло быть выбранным Рон, сделать ничего не успел. А кто, собственно, не блистая интеллектом, будет ожидать нападения со спины, когда за этой самой спиной всего лишь захудалая улочка с одним выходом? И на ней, как водится, еще 10-15 минут назад никого не было...
- Стоять!
Голос рассерженной О'Брайн внезапно напомнил низкое шипение-рычание крупной кошки. Вероятно, дикой. Вероятно, действительно дикой, потому что альпинистский крюк-"коготь" в одно мгновение оказался точно у шеи незадлачливого недо-гангстера.
- А что это у вас так шумно, господа? Не проще ли дать мирно заблудившемуся человеку пройти?
Крюк слегка надавил на кожу, выпуская маленькую капельку крови. Что, говорите, вырываться будет? Да нет, не будет. Ни сейчас, ни когда шея перейдет в локтевой душащий захват, а крюк абсолютно невозмутимо разорвет футболку чернокожего. Точно по диагонали, оставляя неприятно саднящую длинную царапину через весь торс. Жертва, очухавшись от эффекта полной неожиданности, что-то сдавленно захрипела, явно матерясь, однако, стоило лишь немного "тряхнуть" локтем, как парень умолк. Еще бы - с таким-то намеком на мгновенное сворачивание шеи...
- Стрелять не советую. Ваш друг поймает пулю гораздо быстрее, чем я. Уж тогда-то сюда точно заявятся соответствующие органы.
А рука с прикрепленным крюком не переставала бродить по телу невезучего, впрочем, пока не причиняя ему лишнего вреда. Вот разве что выступившие капли крови стали размазываться по темной шее - разумеется, от скуки. Эти тонкие, цепкие, лживо изящные пальчики просто заскучали на время разговора. Хотя... это только пока...  То, что компашке грозит более чем красочная потеря одного из своих дружков, становилось все боле очевидным. Нет, ну если эти озлобленные гориллы все-таки сообразят бросить оружие и полюбовно смотаться восвояси - будет вам счастье, ребята! И даже хэппи-энд, будь неладна эта их американская любовь к дурацким концовкам.
Резко, почти жутко зазеленевшие глаза не обделили цепко-любопытным взглядом никого. Разве что на предполагаемую жертву "братков" Рон постаралась не смотреть вообще. Ибо любопытство было откровенно хищным, пугающим, до липкости в ладонях каким-то... нечеловеческим. При таком взгляде вы бы сразу передернули плечами, размышляя над тем, что же такого могло придти в эту рыже-седую голову? И отчего-то бы в вас с каждой секундой поднималась непоколебимая уверенность - ответа на этот вопрос вы знать не хотите. Никогда.

Отредактировано Ронвен О'Брайн (2009-07-04 21:19:18)

Рыжая... что? Ну хорошо, горилла. Ты сам так захотел.
Все так плохо? Нет, что вы. Все оглушительно хорошо! Именно с выстрела, с первого смертельного хлопка, повисшего в воздухе, все и началось. Своему заложнику ирландка просто и быстро свернула шею, им же прикрылась от того самого верзилы, что так обильно матерился в ее сторону. Как прикрывалась? Ну, кто же виноват, она этим слабоумным говорила, что этой тушки хватит, чтобы прикрыться от пары-тройки пуль... Разозлившийся бандит допустил ошибку - он позволил свалить на себя мертвого товарища. В самом прямом смысле. И пока он натужно сбрасывал совсем не легкий труп со своей непутевой персоны, ирландка успела оказаться сзади, очень быстро орудуя небезызвестным альпинистским приспособлением: крючковатый "коготь" за считанные секунды обрисовал кровавый росчерк на плотной шее и тут же - на руке. Разумеется, пистолет в ладони не удержался - надо полагать, умирающий испытывал серьезный шок. Вперемешку с болью и кровавыми хрипами из полуперерезанного горла... При всем этом О'Брайн оставалась абсолютно нечувствительной к обстановке - выстрелы, приглушенные руганью, бросившиеся в сторону последние двое, что остались в живых... Какая разница? Они все - проблема. А проблемы, как водится, нужно решать.
- Что смотришь?
Абсолютно спокойная, со сдержанными искорками веселья улыбка подействовала на одного из братков похлеще красной тряпки. Его взгляд все еще натыкался на бывшего товарища, завалившегося наземь в луже собственной крови, все шире расползавшейся из вспоротой глотки. Живой смотрел на еще недавного живого с такой смесью ужаса и отвращения, что "кошке" оставалось только буднично усмехнуться, как ни в чем не бывало:
Хлипкий... хлипкий одноклеточный...
- А когда твой подельник был жив, он был тебе столь же противен? Нет?
Шокированный паренек (а он оказался довольно юным) что-то непонятно взвыл, бросившись на девушку. Черт возьми, это было настолько предсказуемой реакцией, что в сознание стала медленно закрадываться скучная зевота с явным оттенком скепсиса. Рон молниеносно пригнулась, поднимая с асфальта тот самый нож, что обронил один из нынешних мертвецов, разумеется, тут же давая себя схватить...  Слава Эйре, юнца удалось вовремя отшвырнуть, как только лезвие нанесло положенный удар, иначе не миновать бы кровавых следов на куртке или джинсах.
"Последний герой" определенно оставался заботой незнакомца. Далековат он от ирландки, этот последний... впрочем, она крайне внимательно следила за каждым его движением. Теперь, когда иных помех не осталось - куда уж проще сохранять предельную бдительность?
Какой бешеный запах... Амбре страха, крови и свежих тел. Они еще не трупы, зато уже через полчаса их можно будет назвать только так. Все остальные слова для них утеряны раз и навсегда. Незнакомец, ты стрелять собираешься?
В самом деле, пора бы уже добить зверька. Хотя бы потому, что он все видел и де-факто учавствовал.

Она где-то видела подобную картину… очень давно, так давно, что воспоминание успело затянуться туманом и почти исчезнуть из решета памяти… Что же это было? Фильм? Нет, вряд ли. Мать не разрешала ей посещать кинотеатры, считая подобные вещи развлечением плебеев. Может, она видела это в жизни? Тоже маловероятно, ее так сильно опекали от всевозможных трудностей и «потрясений», что жизнь она узнала, лишь лицом к лицу столкнувшись с ней.
Богиня, что же это было?!
Мари замерла на выходе из проулка, не глядя на Рон и нового участника действа, голубые глаза были прикованы к нескольким афроамериканцам. Самое интересное, что лицо художницы выражало не ужас, не шок, даже не удивление или гнев, от разрушения человеческой жизни. Эвергейт была крайне сосредоточена, вновь и вновь перебирая в памяти воспоминания.
«Геката, ты ведь не могла…»
Могла.
Англичанка прикрыла глаза, делая глубокий вдох, стараясь удержать равновесие и не рассмеяться. Она вспомнила. Точно такую же картину она видела в возрасте 8 лет; помнится, тогда девочка проснулась в холодном поту, беззвучно заливаясь слезами. Все действо заняло несколько минут, после чего она заметила легкое движение грудной клетки одного из парней.
Жив.
Более не медля ни минуты, вновь посылая благодарность высшим силам, что надоумили ее купить антисептик, бинт и вату, Мария опустилась подле него на колени и принялась прочищать рану возле губы. Смотреть на стоящих позади совершенно не хотелось, не из страха, если бы, сейчас она боялась, что может наговорить лишнего.
«Человеческая жизнь, Богиня, человеческая жизнь! Неужели она не стоит даже этого?»- парень приоткрыл глаз и глянул на нее со смешанным чувством недоверия и … удивления? Геката, что же так удивило его? После чего улыбнулся, от этой улыбки у графини душа похолодела, и закрыл глаз. Он больше не дышал.
Мертв.
Мари не плакала, просто поднялась с отсутствующим взглядом, методично собрала медицинские приспособления и  посмотрела на остальных парней. Увы, это были просто тела. Мертвые и бездыханные.
«Гетто – выживает сильнейший – закон джунглей»,- цепочка была до ужасного закономерной, более нечего прибавить. Наконец-то повернувшись к рыжей и мужчине, англичанка удивленно моргнула.
- Виктор?- похоже, сегодня это проклятое место было медом намазано для деятелей искусства. Этого человека художница не то чтобы знала хорошо, пару раз видела на «искусственных» собраниях, раутах и прочей дребедени. Немецкий скульптор. Фон Штейн, кажется.
«Тоже ранен»,- заметив струйку крови от плеча, Мария пождала губы.
- Сколько времени?- вопрос был обращен к обоим, получив ответ, она мысленно прикинула и недовольно покачала головой,- у нас менее получаса,- говорить, откуда  нее такая информация, англичанка точно не собиралась. Расписание полицейского патруля… вещь, наверное, не совсем законопослушная. Пусть останется при ней, здесь и так совершенно достаточно… нарушений.
«Просто не думай об этом. Или они тебя, или ты их»,- но Эвергейт не слушала сознание, она вообще решила отключить мозг. Так безопаснее.
- Позвольте,- она терпеливо протянула руку к плечу мужчины, приготовив очередную порцию смоченного в антисептике бинта,- если рану не промыть сейчас, пойдет заражение, далее гангрена, а финальным аккордом -  ампутация конечности,- монотонным голосом, словно сообщая обыденную информацию, проговорила девушка.
Пока руки «прижигали» рану, голова повернулась к Рон.
- Еще полминуты и можно,- она невесело усмехнулась,- валить.
«Просто не думай»…

Отредактировано Мария Эвергейт (2009-07-07 14:24:32)

Распростертые на асфальте тела. Кровь. Много крови. Надо же. И снова все повторялось
Плечо дьявольски болело и нечего было и думать пошевелить рукой - она словно одеревенела.
Увидев вышедшую из проулка еще одну девушку, Виктор решил, что дело плохо. Сейчас начнутся визг, крики, которые привлекут к ним внимание и сюда сбежится целый район. И как заставить ее замолчать? На женщину рука у него не поднимется никогда.
Но девушка вела себя на удивление тихо. Он наблюдал за ней, медленно приходя в себя от пережитого, пока она не назвала его по имени...
Вот черт... стало быть дело плохо, раз он ее даже не узнал. Конечно. Художница...
- Привет, Мари... Какими судьбами?
Вымученно улыбнувшись, он наблюдал, как она оказывает помощь без пяти минут трупу.
- Нет... бесполезно. Надо уходить отсюда.
Так... Вот только не это... Художница приближалась с медикаментами, явно собираясь оказать помощь и ему. Вот же мать Тереза. Бежать надо, а не утолять муки страждущих. Как бы не было хуже...
Попытка возразить наткнулась на каменную стену. Видимо, отказ лечиться был написан у него на лице, потому что леди быстро и красочно - даром, что обладала художественным воображением - описала, что произойдет с его рукой, если не обработать рану немедленно. Почувствовав, как его плеча уже касается скальпель хирурга, Виктор выдавил из себя мученический стон и сдался на милость победительницы, оглядывая поле битвы и краем глаза наблюдая, как уложившая четверых здоровых мужиков, хрупкая амазонка уверенно уничтожает следы...
О, нет... Да что ж ты делаешь???
Просьба немного отойти была как раз к месту. Не дождавшись, когда Мари закончит обрабатывать его рану, он схватил ее за руку и потянул в сторону, таща за собой здоровой рукой.
- Бежим! Сейчас будет взрыв!
Громкий хлопок и звук разлетевшихся стекол не заставили себя ждать...
Влетев за угол дома, он перевел дыхание и ошалевшим взглядом окинул своих спутниц. Нет, леди явно были не робкого десятка... Что? Кажется, амазонка о чем-то спросила...
Теперь окончательно прийдя в себя, Виктор улыбнулся
- Да, конечно... Буду рад принимать у себя столь отважных леди...

А потом они на большой скорости выбирались из чертовых трущоб, потому что поймать здесь такси было немыслимо. Наконец им это удалось и, усадив девушек в машину, он сел впереди, стараясь держаться, чтоб не было заметно его ран. Назвав адрес в трех кварталах от своего дома, он откинулся в кресле, пытаясь себя убедить, что все это был лишь кошмарный сон.
Сменив еще пару такси, они быстро приближались к цели...

=====> Квартира Виктора фон Штейн.

-------Отель Шератон. Лаунж.

- Привет, добрый молодец.
Все таки она упустила появление Сабина, так как , словно бы впав в транс, безотрывно вглядывалась в ночное чикагское небо. Опустив взгляд до уровня пышущего неведомым ей энтузиазмом лица норвежца, девушка подхватила шутливое настроение мужчины, строя не совсем послушным языком членораздельные фразы:

- Я тут высокого сидела, на тебя глядела- не доглядела…Вот и прикручинилась- нараспев - Да я вижу ты при полном параде? –внешний вид Хейердала явно не располагал к посещению светского раута элиты и Фэрчайлд грешным делом заподозрила, что журналист тоже в состоянии кондиции, из серии –«Рыбак-рыбака…».
Прозрачный комплимент щиколоткам не был проигнорирован, певица беспомощно развела руками догадавшись, что Сабин обратил внимание на сломанный каблук. Когда же Канна оторвалась от земли и оценила маневр блондина, было уже поздно каким-либо образом означить свое веское «фи» или «за». Нескольких вспышек ослепивших на краткие мгновения сетчатку глаз, было достаточно, чтобы  желание исчезнуть с мероприятия не возросло во сто крат, со всеми  этими треклятыми папарацци…один из которых нес ее на руках, к слову. Бокал с шампанским выскользнул из неловких пальцев и в мягкой полутьме ступеней хрустальной струей блеснула сначала выплеснувшаяся жидкость, затем россыпь битого стекла. В голове завертелось-закружилось и американка сочла, что обволакивающая сознание туманная поволока позволит ей и дальше сумасбродничать напропалую. Но позвольте, когда это было, сумасбродство то есть? Абсент и невинные приколы со столь же невинными девочками не в счет! Не порядок, надо спасать репутацию!

Фэрчайлд, с покорностью одалиски пристроилась на мотоцикле за спиной норвежца. Когда  стальная махина взревев дернулась с места, американка готова была отдать богу душу, так плохонько стало ее желудку. Решив не срамиться и терпеть до победного, девушка упрямо поджала губы позволив себе лишь одну слабость- покрепче вцепилась в  водителя (то есть –насмерть). Хлесткие порывы воздуха благотворно сказались на девушке выветривая хмель, но по прибытию в весьма подозрительное место, что оказалось логовом Сабина аки хатка бобра, Канна разрешилась громким чихом и решила, что без верхней одежды она не прокатится больше ни за какие коврижки.

Прокручивая в голове информацию, которой располагала Фэрчайлд, она пришла к неутешительному выводу, что не поняла из сказанного норвежцем ровным счетом- ничего… Тьфу! Врет! Про «слегка переодену» она очень даже расслышала и эта радостная мысль и вера в ее осуществление грела душу, даже тогда, когда они подъехали к практически изжившему свой век зданию, когда  начался адский спуск на все еще волочащемся каблуке…Певица вдруг резко перестала стыдиться запущенности собственной квартиры и сразу прониклась уважением к кладовке и собственно к хозяину всей этой милой женской чуши: розовые бигуди, пижамные штаны, атласные перчатки, был замечен персиковый пеньюар и разумеется чулки (в сеточку, -я вас умоляю!). Пока гостья высматривала себе хоть намек на верхнюю одежду, Хэйердал выудил ей из изобилия бесполезного шмотья вполне практичную и актуальную вещь- кеды. Канна без церемоний скинула босоножки и водрузила их на то место, где только что пылилась спортивная обувь:

-В качестве компенсации.- лаконично.
Прежде чем вновь обуться, Фэрчайлд деловито прошлепала босиком по полу. Смутно догадываясь в каком направлении лучше начать свои поиски, полезла с  серьезной инспекцией в шкафы-полки. Удача! -пара чистых носок сложившихся гармошкой на узких щиколотках отлично дополняли ярко-салатные кеды на два размера больше миниатюрных стоп американки.

-Это я тоже возьму…под честное слово!- «этим» оказалась спортивная мастерка Сабина. Ну или…по –крайней мере, мужская. Отношения с ней у девушки как-то сразу не сложились,  Канна не видела кисти своих рук за длиннющими рукавами, которые пришлось закатать в несколько слоев.

Покрутившись в «обновках» пред светлыми очами норвежца, Канна словно бы вопрошала: « И куда ты меня такую красивую свезешь?». Ответ не заставил себя долго ждать. Ну как сказать…"Дельце с наркотой"? Хайердал озвучил план действий так буднично, будто бы на повестке дня не слежка за барыгами (это если перевести без прикрас), а поход в кинотеатр со стаканом поп- корна в одной руке и колой -в другой.

-По коням! –объявила воинственная женщина , про себя кляня собственное  легкомыслие толкнувшее ее на авантюру, как пить дать, авантюру. 
Когда волосы из под шлема снова начал щекотать ветер, Фэрчайлд притихла вовсе. Урбанистические пейзажи мелькавшие по обеим сторонам трассы придавали ночному приключению будоражащий кровь оттенок. Коренная горожанка Чикаго с трудом узнавала окрестности города, так далеко они забрели в малознакомый мир полуразрушенных домов, в котором отдаленно угадывались предпосылки модернизма. Характерный гудок приближающегося поезда вывел американку из комотозного созерцания  упаднической архитектуры и заметить в отдалении железнодорожное депо, к которому они неизбежно приближались…

Если разобраться, до сегодняшнего дня Лилит никогда не чувствовала себя неловко в привычном понимании слова «неловко» среднестатистической девушкой. Хотя бы просто потому что никогда не выглядела глупо. Это была маленькая особенность сродни шрамам на спине или, скажем, угловатой фигуре. Чтобы восьмерка ни делала, куда бы ни шла, с кем бы ни разговаривала – выглядеть глупо, даже при нечеловеческом старании, не получалось. Своего обнаженного тела Лилит не стеснялась в принципе. Так уж случилось, что воспринимать себя как женщину – сокровище, - до встречи с мисс Маренеро девушка просто-напросто не умела, а других причин для животного смущения не было и нет. Что же касается неловкости в общении и соприкосновении с другими людьми, то тут все просто. Большую часть ее жизни, даже после того как в ней, в жизни, появилась прекрасная Алессандра, никаких соприкосновений, времяпрепровождений и уж тем более общения не было. Вот так просто, не было и все. Своих хозяев (а именно так характеризовала Лилит всех прошлых и настоящих начальников) девушка воспринимала как часть своего же мира, где статус «человек» имеет куда меньшее значение, чем статус, скажем,  «вожак», а значит привычные градации вызываемых эмоций и, как следствие, укоренившихся чувств отпадают сами собой. Но сегодня все изменилось.
- Я согласна, - восьмерке так не хотелось расставаться с чайниками, которые все это время занимали ее мысли, мол, какой выбрать, что она даже не задумалась о предложенной альтернативе, рефлекторно согласилась и «вуа ля» та самая небывалая до сегодняшнего дня неловкость, - …А где?
Ого. Татуировка за проигрыш… Серьезная ставка. Но не для Лилит. Ценить свое тело она так и не научилась. Просто, забавно… Даже странно. Воображение тут же принялось яркими красками расписывать свои руки и шею. Нет, проигрывать мышка не собиралась, но ведь черт его знает! Может перед ней чемпион штата по прицельной стрельбе? Хотя, опять же, если бы Диего предложил, скажем, соревнование на силу, совершенно точно, шансов на победу у миниатюрной Лилит не было, а тут …  Стрелять по банкам, конечно, не по людям, но принцип, вероятно тот же. Справится. Внутри забулькало что-то похожее на игровой азарт. Лилит поменялась в лице.
- Девять из десяти? Я согласна, - в этот раз решительно осознанное; жутковатая улыбка сквозь ароматные лепестки цветов и равноценный обмен как следствие, - В случае моей победы, тогда с Вас тоже тату. Так, по крайней мере, наши ставки равносильны, - не совсем правда конечно, но все же, - Начнем?
Медленно опустив букет с цветами на относительно чистый кусок асфальта, Лилит выпрямилась и повернулась к рыцарю. Во взгляде блуждал странный огонь. Ажиотаж соревнований, предвкушение ощущения тяжести холодного пистолета в руке, адреналин… Сколько лет прошло с того момента, как она последний раз спускала курок? Два года? Три? Во время работы на мисс Маренеро, оружием как таковым пользоваться не пришлось (что не может не радовать, конечно), а других причин хвататься за огнестрельное у Лилит по большому счету не было. И вот в который раз… Сурис глубоко вздохнула. Из-за невероятного количества эмоций, которые сегодня буквально били подземными источниками отовсюду, она чувствовала себя маленькой девочкой, на целый день оставленной в парке развлечений. Сначала цветы, теперь своеобразный тир… Чем же она заслужила все это?
- Мистер Агиляра? – всем видом демонстрируя свою готовность, немой вопрос во взгляде «а стрелять-то чем?» и очередная порция такого непривычного смущения. Только сейчас девушка заметила, что все это время Диего широко улыбался.

Отредактировано Лилит Сурис (2010-04-08 11:01:26)

Лилит чувствовала себя странно. Странная атмосфера, странное место, странная компания, в конце концов. Всего час назад смирно восседая у фонтана, как обычно, убивая свободное время, Сурис и предположить не могла, что окажется в злачном районе Чикаго, манимая предложением пострелять.  Разве она любила стрелять? Навряд ли. Умение обращаться с оружием как огнестрельным, так и с холодным всего лишь жизненная необходимость. Как скажем дыхание или прием пищи…Она должна была это делать, чтобы жить. Так говорил Тайран, так Лилит думала сама. Что же изменилось сейчас, сегодня? Да, и изменилось ли вообще? Мышка вздохнула: мысли непрерывными нитями начинали утомлять. Эмоции, в которые так верила Алессандра, все неистовее щекотали волнами сознание… И это, признаться, начинало раздражать.
- Спасибо, - девушка покорно приняла пистолет из узловатых рук рыцаря, однако, глаз не подняла. Внутри, ей Богу, творилось что-то невообразимое. Что это? Когда это началось и когда закончится? Лилит не знала. Лилит, кажется, уже ничего не знала…Пистолет, протянутый мистером Агиляра, оказался отнюдь не холодным. С чего она вообще взяла, что он должен быть холодным? Ах, да - воспоминания. В размытых картинах прошлого оружие всегда было холодным…Хотя о чем вообще разговор? В прошлом даже кровь жертв, фонтанируя из открытых ран, была холодной. Вся ее жизнь в Орлеане - это снег, лед и бесконечные метели.
- Чтобы выиграть, мне нужно сбить все десять? – Сурис вытянула руку с зажатым пистолетом, на глазах преображаясь. Что-то пугающее в чертах лица, движениях, даже в изгибе губ… Лилит, сама того не подозревая, за бесконечными масками искренне обнажалась только в такие моменты. Ее истинное лицо, давно утвердившееся  «я» просыпалось только, когда девушка тонкими пальцами зажимала в руке оружие, неважно какое. Сейчас стоило бы притормозить, хорошенько подумать и как следует притвориться… Чтобы, как водиться, спрятать самою себя от посторонних, но нет. Диего сам виноват. Привел сюда, играючи всучил пистолет… Если перепугается, это будет только его вина. Его. Не ее. Стуча палкой по клетке с тигром, будь готов к тому, что в один не прекрасный момент, животное вскинет голову в ужасающем рыке (если не хуже). Секунда. На бледном лице ни тени сомнений, что уж там  - мыслей, - одна голая решимость. Две. Короткий вздох. Совсем как раньше, перед тем как спустить курок…Три. Выстрел. Четыре. Еще. Пять. И еще…Бам! Бам! Бам! Бам! Бам! Бам! Бам! Ах… Неужели все? Все. Кажется… Нет, действительно все. Лилит медленно повернулась к Диего и, неуверенно улыбаясь, протянула пистолет: «Ваша очередь, мистер Агиляра?»
10 из 10.
Хороший пистолет. Точный.

Отредактировано Лилит Сурис (2010-08-04 13:39:10)