Китаец втихаря обрывал шишки с заветных кустиков на заднем дворе. Диего мнил себя отцом нерадивого, склочного семейства и всячески пытался вразумить оборзевшую «молодежь», Дредастый ехидничал и капризничал по поводу и без, королева утопла в виртуальных материях и носу не кажет пока ее не встряхнешь хорошенько…О нетривиальности масти кубков впору слагать легенды. Как корабль назовешь, так и поплывет. Бразды правления взял на себя неординарный человек склонный к авантюрам и эпатажным выходкам. Откалывать коленца будучи тузом –особенное удовольствие, де Монсальви просто не мог быть в одной команде с аморфными бесхребетными подчиненными, чья воля подавлялась либо страхом и нуждой, либо базировалась на финансах. Последнее он закрепил за денариями, за кем же еще? -эти зубастые акулы словно стая кобелей неслась на запах хрустящей банкноты, в этом была их главная слабость, ибо жажда наживы ослепляет. Впрочем, Арно быть может рисковал не меньше пентаклей, в его методе отбора маститых товарищей отсутствовала очевидная логика, креативность и перспективность –вот решающие критерии, которые для Цербера являлись негласным законом. От того, что в спину вонзят нож не застрахован никто, так пусть это сделают люди, которых он выбрал сам. Собственничество в абсолюте, доведенное до абсурда, если хотите.
Нежная, хрупкая лилия, с лепестков которой стекает ядовитый нектар, невесомая пыльца ее смертоносна, аромат погружает в сомнамбулическое оцепенение. Сложно увидеть в покорной рабыне огонь противоречия, потому что из сломанного черенка течет горькая вязь, что слезы…На его памяти, Сурис никогда не выказывала и тени неповиновения будучи телохранителем Туза мечей –Алессандры Маренеро, в бытность свою служения мафиози всея Орлеана- Таирану, Машка слыла девой- палачом, отрочество, нежный возраст –бездарная карикатура на детство. Арно был убежден, что его несладкая доля бастарда стала его щитом, стержнем , что не позволял прогибаться и терять смысл бытия…Жажда мести, которая таилась в недрах нутра , однажды выплеснулась рваной раной на вскормившей его длани, поруганная омерта и падение , изгнание, отречение...
На руинах попранного самолюбия выстроить свою вселенную, найти себя, себя того, которого никогда и не терял- влюбленного до самой сути своего, казалось бы, бессмысленного существования, в саму жизнь. Эта неуемная энергия, жизнелюбие, пульсирующая в животворящей агонии, басовитая, зверская мощь. Де Монсальви , словно планета гигант притягивал спутники в безбрежной пустыне космоса, они кружились вокруг его оси, они сталкивались и дробились на бесчисленное множество метеоритов, чье фантомное свечение привлекало все новые тела к их безумному танцу в невесомости.
Нега исходящая от Лилит была кратковременна, Цербер ступал по дремучему лесу, впотьмах, вытягивая вперед руку, чтобы отвести от себя терновые ветви норовящие пустить кровь путнику, тревожил дремлющие инстинкты, и что-то зловещее, дикое , лишенное привычной мишуры открывалось его взору…Взгляд Лилит. Заставляющий застыть соляным столбом и преисполниться восхищением многогранностью своего телохранителя. Воля. Быть может ее свечение холодным бликом мелькнуло в глазах Сурис? Эта тяга к служению, верность присущая единицам и жесткая, даже жестокая сущность Лилит, столь благородная в своем стремлении скрыться от глаз посторонних, от самой себя. Цербер прочувствовал эти две составляющие ее личности, когда принимал решение о том, кому доверить охранять собственную жизнь, он желал соединить эти две противоречащие параллели уходящие в туманную перспективу в единую точку, эта настоятельная потребность в цельности личности была для де Монсальви беспричинно важна, быть может, тем самым он пытался восполнить пробелы в себе самом…
Хлесткая пощечина слов срывающаяся с обескровленных девичьих губ.
Шлейфом за поступью Лилит- белоснежная ярость, пространство все еще хранит неожиданную медную зычность ее голоса, лишенные сострадания манипуляции над обездвиженным Мореали, все равно что укол адреналина мертвецу, -ни сердца, чтобы разогнать его с кровью, ни жил, чтобы донести до головы, ни мозга, чтобы взбодрить.
Лилит стягивала капроновую петлю на шее Мореали, тянула словно занималась ежедневной рутинной работой, все равно что протирала пыль с подоконника или чистила нитью зубы.
Багровая капля на девственно-белом лепестке все той же лилии, было в этом что-то порочное. Суицидальных наклонностей за девушкой не наблюдалось, оставалось предположить, что Арно копнул слишком глубоко…До зияющей раны кишащей опарышами.
Легкие втягивают густой пластмассовый воздух с таким трудом, будто он проходит через игольное ушко. Спину обдало жаром, когда восьмерка обняла, прильнула, это было слишком, даже для него…-Затейника массовика. Честность- чертовски сложная наука, которую де Монсальви только приноровился постигать. Пространство затрещало, задымилось, слышно было, как скрежещут внутри шестеренки –бессильные, неуместные.
— Танцуй, — Пока звучит музыка — продолжай танцевать. … Мало того: танцевать очень здорово и никак иначе. Так, чтобы все на тебя смотрели. И только тогда нам, возможно, удастся тебе помочь(с)
Арно осторожно отстранился лишь затем, чтобы повернуться лицом к Сурис. Ее тонкие руки по которым стекали алые струи завораживали и отталкивали одновременно.
-Не брошу.
Лаконичное, без колебаний, что как правило, самое верное…де Монсальви притянул лицо мышки, чтобы коснуться устами ее щеки собирая солоноватую росу с бархатной кожи. Обнять осторожно, как полупрозрачный фарфор, опасаясь осесть под прессом эмоций.
Он легко подвел ее к дивану и усадил. Скрылся в уборной и появился с мокрым полотенцем, мягкие петли которого жадно впитывали кровь с рук телохранителя. Мужчина наспех почистил пиджак там, где его касалась Лилит, багровые пятна исчезали , отбеливая с трудом обретенную связь между Тузом и восьмеркой:
-Ты теперь часть моей вселенной, Лилит. Только, больше не марионетка, и не анрепризный актер, ты часть сценария, реплики которому придумываешь сама…
Арно улыбнулся немного иронично, все-таки высказывать внутренние конфликты для него было невыразимо сложно и приходилось вечно ссылаться на аллегории.
-Уборка номеров.
Выкрик и осторожный стук. Арно решительно направился к двери и распахнув ее впустил внутрь мужчину облаченного в форму служащего отеля.
-Матео, мы тут насорили неплохо. «Приберешь» досконально?
-Обижаете, сеньор Арно, все будет в лучшем виде- этот молодчик, как и все из ребят Диего, обращался к боссу не иначе , как "сеньор", что было данью клановой дисциплине.
-Пойдем, Лилит, времени в обрез. Ты сядешь на тот же автомобиль- Цербер уверенно обращался с дезинфицирующими средствами и бинтами- Тебе окажут медицинскую помощь, а потом…-туз замешкался- может присоединиться ко мне.
Закончив с перевязкой, де Монсальви потянул Сурис за собой и остановился у самой двери:
-Прошлого нет, Лилит. Есть только химеры кусающие за ноги…Вот, смотри.- Арно одной рукой приобнял девушку за осиновую талию, другую с глоком вытянул примериваясь, напрягая мышцы и зрение в тот единственно верный тонус, который позволил свинцовой дуре вонзиться в висок обездвиженного Мореали. Легкая судорога прошедшая по телу и вместо крови из отверстия вываливается струей зола и ржавчина, изредка мелькнет проводок и стекляшка. Внутренность, что труха похожая на окалину.
-Уходим.
<<<<<< Студия
