Анна задумчиво держала руку на рации.
Вторая естественно была на детонаторе. Рядом с кнопкой. Только рядом. Анна каждым волосом на голове, каждой клеточкой тела ощущала масштабность того, что случиться, если её нажать. Это осознание распирало её изнутри, и в таком состоянии держать палец на кнопке было совершенно невозможно. В голове роился целый сонм мыслей и ситуаций.
Вот кто-то заходит на крышу, она вздрагивает и случайно нажимает кнопку.
Вот она смотрит на панораму города под собой, у неё кружиться голова, она хватается за пульт. И нажимает кнопку. Случайно.
Вот она… ну и, конечно же, нажимает на кнопку. Совершенно случайно.
Поэтому она крепко сжимала пульт рукой, чувствуя через два слоя резины его гладкое пластмассовое тепло.

Итак. Анна задумчиво держала руку на рации. На чистоте, указанной для переговоров, творилась какая-то чертовщина. Женщина не имела понятия о сути операции. Честно говоря, она не знала ничего, что не касалось лично её части задания. Поэтому не могла судить о том, насколько нормально то, что она слышит.
Насколько нормально то, что мисс Ксайф (в голове всплыл быстрый образ маленькой хрупкой девочки с непомерно большой от наушников головой) не отвечает на позывные. Анна слышала, как мисс Ксайф зовут и как в голосах людей, которые произносят её имя, появляется оттенок нервозности и паники и от этого ей невыносимо хотелось переключиться на любую другую чистоту.
Проблема была только в том, что так же отлично Анна знала, что ей не в коем случае нельзя этого делать.
Голоса в рации искажались, становились другими. Какие-то неожиданно приятными, какие-то наоборот. Какие-то она узнавала, какие-то нет. Работа с рацией требовала опыта, она знала это совершенно точно. Анна хорошо помнила, как, выполняя первый подрыв для Фирса, плохо слышала то, что ей говорят, очень нервничала, а главное никак не могла привыкнуть к порядку позывных. К тому, что надо говорить «Егерь – Метески», а никак не наоборот. Эти издевательские позывные, Метески, ей придумал Сэм, который, как оказалось, неплохо разбирался в судебной психиатрии. И всё время ей хотелось начать предложение с «Метески», и всё время она вздрагивала, когда в рации звучало «Метески - …» и думала: «Как же так? Это же я? А говорю совсем даже не я».
«Интересно, а что будет, если я так и не дождусь позывных?», - с неожиданно навалившимся ужасом подумала Анна.
А ещё ей было очень интересно, почему же мсье доверился ей. Прямо сейчас в здании находились все люди, которые могли быть опасны для неё, все, кто знал её тайну. Нажать на кнопку – и она сможет уйти из этого города.
Анна даже задумчиво оторвала большой палец от пульта и занесла его над кнопкой. И так же быстро прижала к пульту снова, чуть подрагивая и зажмурив глаза, как будто боясь, что не справиться с собой и всё же нажмёт. Это чувство было знакомо ей. И, видимо, многим другим. Оно возникает, когда подходишь к парапету и страшно не оттого, что внизу десятки метров до земли, а оттого, что какое-то внутреннее злое любопытство подталкивает прыгнуть. Когда берёшь в руки хороший нож для резки мяса. И тут же прижимаешь другую руку к животу, потому что тот же гнилой голосок в голове рассказывает тебе о том, что почувствуешь, если погрузишь нож прямо в беззащитные внутренности.

Интересно, что же мсье угадал в ней – то, что она не может нажать на кнопку, пока в здании есть люди или то, что быть послушным зверем при хозяине – её истинная натура? Анна вдруг поняла, что совершенно не хочет знать этого.

Атлетично сложенный, но миниатюрный (в сравнении с некоторыми представителями противоборствующей стороны в зале напротив, которые один в один стая горилл сейчас к чертовой матери разносили творение Клемента) мужчина заставил малышку Лилит вжаться в колонну: стрелял противник ничуть не хуже, чем отбрыкивался (бледное лицо восьмерки разделила пополам тонкая струйка крови). Боль в локте нарастала, а вместе с ней беспокойство за Туза. Нельзя терять время, нельзя! Она должна защищать (гав-гав!) - никаких сомнений, только действия. Секунды на анализ ситуации в целом и  противника в частности, неутешительные выводы и протяжный вздох: преимуществ нет. Противник спортивного телосложения, обучен стрельбе и, по всей видимости, рукопашному бою. Быстро обезвредить не получиться, увы. Огнестрельное ранение несильно улучшает картину, хотя, если подождать пока противник истечет кровью…Черт! Не время ей ввязываться в бычье родео - нужно назад, наверх, найти мистера Арно, быть его тенью, его маленьким бесполезным аксессуаром… Ситуация вышла из-под контроля, впрочем большим сюрпризом для восьмерки это не стало: нехорошее предчувствие оправдывало себя на все сто. Слишком много быков, всех не перестрелять. Это война, а войны выигрывают здоровые мужики в спецовках, раздающие налево-направо, истошно вопя и кряхтя от удовольствия жестких поцелуев кулаков с лицами оппонентов. Лилит же один выстрел - один труп, секунда, может быть две… Ее невнушительные габариты всегда с лихвой компенсировали скорость и эффект неожиданности, а в такой сваре, какой от них толк? Только в голливудских лентах патроны бесконечными очередями, на деле же все далеко не так: пока ты возишься с обоймами твоего начальника где-то недалеко избивают, а, возможно, уже давно… Восьмерка кубков - стена Туза, крепость и ров, подъемный мост, опоры, часовые… И как же так вышло, что вся эта конструкция вдруг потеряла замок, разбежавшись в разные стороны? Зачем она тратит время на этого рыжего? Зачем вообще прыгнула к нему? А, ну да. Показалось, что видела Арно, показалось, что мужчина в него целится, и пока ей это казалось, снова потеряла «капо»…Как-то так.
Надо выбираться наверх: мужики могут и сами разобраться у кого длиннее ствол. Рыжеволосый неприятель стоял за колонной, ближе к лестнице, с которой оба минутами ранее кубарем скатились вниз, Лилит же собиралась с мыслями за самой дальней колонной, которой «денарий» успел отколупать несколько граней.  Сурис огляделась: нижний уровень, просторная зала с низкими потолками (подвал может быть?). Наверняка где-то тут есть еще одна лестница, ведущая наверх, но на ее поиски уйдет время, а денарский «Чаки» навряд ли согласиться оставить все как есть и миролюбиво разойтись. Строящееся здание, повсюду материалы, цемент, лески, жидкий клей, мешки еще с чем-то…Стоп! Лески, жидкий клей. Предупредительный выстрел в направлении денария (целиться смысла все равно нет – увернется, а палить без устали восьмерка не может), свободной же рукой отмотала леску за бабины, маленькая петля вокруг чеки. «Яблоко» в клей, бросила к потолку - плод прилип (спасибо современной химической промышленности). За леску одним легким движением вырвать у «яблочка» веточку, и за левую колонну, подальше от  эпицентра. «Бабах!». Облако пыли, скрежет гнущихся креплений, … Казалось бы идеальный шанс для эффектного ретирования, но нет. Кто-то свалился вниз через образовавшуюся дыру и как-то до неприличия удачно приземлился черными ботинками на пыльный пол, прямо перед малышкой Лилит. Высокий, мускулистый молодой мужчина в черной одежде и… С незнакомым лицом. «Черт, еще один», - мысленно выругалась восьмерка, направляя пистолет в сторону прибывшего. Ее «кроличья нора» вместо желанного выхода наверх превратилась в лифт для еще одного противника…. Шикарно! Здорово! Ошеломительно! Шансы найти Арно стремительно по нулям. Очередной предупредительный выстрел и акробатическое па подальше от дыры в потолке. Мало ей было одного натасканного денария, так теперь их дуэт - два здоровых  натренированных мужчины с огнестрельным (и по всей видимости, не только) оружием...
- Мистер Монсальви, - сдавленный вздох, - Я не смогу Вас защитить.
Простите.

>>>Особняк Palacio de Felicidad

Отредактировано Лилит Сурис (2010-08-01 15:58:05)

Ненавидел это чувство беспомощности, когда в глазах мельтешит  звездопад от подлого удара в пах. Цербер преисполнился глубокого презрения ко всем денариям потеряв ошметки уважения к любому из их представителей: сначала эта бестолковая пальба, весь смысл которой можно заключить во фразе :"Смешались люди, кони…"(с), затем «молчание» королевы кубков, которое буравило подкорку де Монсальви жестяным ершиком, теперь вот этот выпад со стороны денариевского выродка, что называется –серпом по яйцам! Арно буквально выхаркнул воздух и черт знает что еще вместе с адовой болью, но тем не менее не позволил «карусели» в голове втянуть себя в круговорот. Слизнем стекая на пыльный пол, француз пальцами-крюками вцепился за грудки Вильи и скорее из упрямства, нежели из продуманного расчета, собрав скудные силы ослабленные разбитыми…надеждами на достойный мордобой, ударил головой в лоб чернокожего мужчины . Удар получился наверняка не из приятных, потому что сам Арно едва не выронил глазные яблоки из орбит от силы нанесенного удара бумерангом вернувшуюся на его бедовую. Де Монсальви отпустил одежду Марии и отступил на безопасное расстояния с удовлетворением отмечая, что боль в паху уже не столь острая и воздух стремительно врывается в легкие вместе с новым потоком жизненных сил.

-Сука, останусь импотентом- отдеру как собаку- абсурдность сказанного наверняка вогнала бы самого Цербера в краску при более благоприятных обстоятельствах, но животный страх заложенный вместе с инстинктом оплодотворять все и вся (а в Арно он преобладал зачастую над всеми остальными функциями дарованными представителю человеческого рода), как то резко подтачивало чувство юмора.
Очередной удар под дых принесла на своем хвосте легавая братия. Туз кубков готов был поносить весь этот треклятый спектакль в котором не нашлось роли для прихвостней Фемиды, слишком много импровизации, слишком мало авторского почерка…Последнее поправимо, впрочем:
-Клемент, переходим к операции « Амбре»- процедил Арно, зная что его слышно во встроенный микрофон. Глаза следили за каждым движением девятки денарием- бери объект на себя, все по плану…-Цербер сплюнул на пол осевшую на небе пыль и очень серьезно произнес:

-Проваливай отсюда.
Ни больше ни меньше. Де Монсальви стрельнул в правый угол и уже более легковесным тоном выдал:
-Ну, бывай!- и подорвавшись с облюбованного места у стенки стремглав кинулся к выпавшему из рук респиратору. Пара хитрых маневров и французская туша мелькнула на перилах, пустота под которыми вела то ли в подвальные помещения, то ли…Мелькнувший силуэт и тело Арно провалилось в бездну. Туз кубков попросту ретировался. Сбежал так, что только пятки сверкали.
Почувствовав подошвой ботинок твердую почву, де Монсальви  еще раз прикинул план здания, которым его наградил Жанне и продумав выход из лабиринта подвального помещения отчетливо дал определяющую команду:

-Все натянули противогазы и вон из здания!
Де Монсальви тут же последовал собственному приказу.

Многое бы отдал Арно, чтобы взглянуть на мягко говоря, озадаченные морды лица денариев, когда в первый и подвальные этажи пустили слезоточивый газ. Туз пребывал в благородном гневе, который пульсировал в висках колокольным набатом, в его медном звоне  тонуло все человеческое и лишь механические приказы слетающие с уст параллельно со столь же отточенной работой мышц позволяли ему динамично и точно координировать действия масти на расстоянии. Когда мужчина нашел выход из подвального помещения соизмеряя недружелюбную действительность с планом здания, который де Монсальви вызубрил, как некогда анатомию женского тела в классе эдак восьмом, Клемент успел отрапортовать, что де он с «вип- персоной» отчаливает согласно первоначальному плану. Преодолевая лестничный пролет, на котором он едва не скатился кубарем назад в карцерные тартарары из-за вытянувшегося вдоль ступеней тела, мужчина успел расслышать в наушник (он то теперь старательно служил один- одинешенек назло заглохшему товарищу с которым с момента изготовления был неразлучен), как Чен кряхтя и охая тащит на своем горбу родственницу Арчера:

-Нефритовый, я уже на пути к выходу. Прием. Бросай свои погремушки…-наверняка рыцарь кубков умудряется провести мастер класс по рукопашному бою даже в столь неуместный момент.

-Где Лилит?- Цербер уже хрипел в микрофон ибо говорить периодически сдвигая противогаз на бок было до тошноты тяжело. Повисшая тишина отдалась резью в глазах, на миг показалось, что газ проник в  респиратор, мужчина рефлекторно зажмурился и затаил дыхание. Вакуум тревожного безмолвия прервал натужный голос одного из членов группировки сообщивший, что восьмерка кубков была последний раз замечена меж правых колонн близ ямы в которой еще недавно утопал Маг. Здравый смысл подсказывал , что Сурис запросто могла лишиться наушников и тем паче микрофона. Либо она могла быть убита так же, как ее товарка по масти, королева кубков. Что-то глубоко отвратительное кольнуло мужчину в самое солнечное сплетение, это гнилостное, тлетворное чувство распространило свое зловоние до самых потрохов, готовых взорваться от переполняющих их желчи. Арно не был романтиком и впечатлительным  назвать мсье де Монсальви можно с большой натяжкой, но чаша терпения переполнялась и требовала крови денариев. Безоговорочной, слепой ярости готов был поддаться Арно де Монсальви. И поддался бы, не будь на его плечах груз ответственности за масть. В другой ситуации, Цербер посмеялся бы над этой юродивой мыслью, однако смеяться в респираторе было не слишком удобно.

Арно снова наступил на что-то подозрительно хрустнувшее. Показалось, что это чьи-то пальцы. По крайней мере на позвоночник не похоже, хотя кто теперь разберет, что за конечности болтаются под ногами павших жертвами газовой атаки мсье Жанне. Точнее его газовых шашек, которые к слово здорово сработали, если судить по притихшим полицейским, чей воинственный клич прекратился уже через минуту после неожиданной дымовой завесы.

Лилит дура. Просто сука. Он изобьет ее до полусмерти, безжалостно, холодно и с безграничным презрением в каждой пощечине. Изобьет так, что на ее нежном лице расцвет маком порванная губа, пурпурная полоса рассеченной брови и сирень притаившаяся под широко распахнутыми, невинными голубыми глазами, щедрыми мазками покроет бледную кожу. Она будет также прекрасна, как мученицы взирающие с безропотным взглядом с полотен эпохи Ренессанса, -последняя Мадонна, современная икона, если хотите. Пальцы схватили спутанные волосы, чей цвет было определить столь же реально, сколь наткнуться на девушку чье имя Лилит Сурис. И все таки, эта самая нереальная реальность подкидывает нам неожиданные сюрпризы, чтобы очередной Фома Неверующий в корне пересмотрел свои антиутопические мировоззрения. Под той самой колонной, которую ему указали в кратком доносе, он нашел своего миниатюрного телохранителя  в состоянии далеком от проф.пригодности. Ее почти невесомое тело было вскоре передислоцировано на плечо де Монсальви. Вспоминая добрым словом все тот же план здания на чертежах, Цербер легче, чем ему казалось еще минутою ранее выбрался из здания. К сожалению, продумать дальнейший маршрут босс кубков не успел, так как в обстановке за пределами небоскреба он разбирался еще хуже чем в том безобразии, что творилось в его стенах.

«Мистер Монсальви, быстрее!»- сколько елея на истомленную душу! Слуховые и визуальные галлюцинации не думали исчезать, а наоборот принимали четкость и материальность в виде воскресшей Ксайф, которая аки рыцарь на белом коне ( в данном случае микроавтобусе) спешила на выручку патрону. Арно думать забыл, что только что  собирался пробраться к черному входу в небоскреб, где в отдалении скучал еще один микроавтобус в который должны были погрузиться члены группировки не входящие в масть. Церберу не требовалось повторного приглашение и он тут же вскочил в салон. Кто-то метнулся следом?
…Диего!
Туз сгрузил свою ношу на свободное от мониторов сидение. Пыльная длань скользнула по кобальтовым волосам Делливэри, было столько напряжения и затаенной радости в этом жесте...
-Иди откачивай свою подругу...- Арно бесцеремонно сдвинул Ксайф с места водителя и прибавив газу поспешил прочь от треклятого здания, перманентно пригибаясь от осколков лобового стекла, что разбилось от пуль на которые расщедрились стражи закона. Через несколько миль, может и того раньше,  горе- злоумышленников перехватит другой автомобиль, да так, что следов не отыскать…
-Кудесник, через пятнадцать минут осуществляй операцию "фаерболл".- получив утвердительный ответ, Цербер сосредоточился на дороге и только на ней.

>>>Особняк Palacio de Felicidad

Кто-нибудь знает, каково это - научиться ненавидеть всех и вся вне зависимости от происхождения, отношения и прочих характеристик объектов ненависти? Если нет, то можно предложить спросить у Кристиана Арчера, успешного Президента Фондовой Биржи, человека, обретшего и любовь, и положение, и хорошие связи в различных слоях общества, жизнь которого внезапно предприняла крайне опасный поворот и планировала на полной скорости врезаться в ближайший столб. Ну или забор. Или еще что-нибудь, что может смять и разнести настолько, что после такого человек уже не будет подлежать восстановлению.
Сейчас, едва заметно покачиваясь на веревке, Стрелок размышлял о том, какие же люди вокруг нехорошие твари, лишенные не только морали, но и... ладно, не важно.
Мысли мыслями, а вот положение казалось гораздо более щекотливым, чем если бы его внезапно обнаружили делающим минет Китону. Хотя, нет. Все-таки это были несколько разные вещи, которые сравнивать было бессмысленно. Тем более сейчас. И неизвестно, что будет дальше.
- Значит, точно был ты, - мрачно констатировал факт мужчина, продолжая висеть.
А тут на голову с веселым стуком упал респиратор. Неприятно, однако, но, видимо, это дополнительная о нем забота. Хоть бы они все подавились этой своей заботой, ублюдки. Ненависть постепенно заполняла все существо и сознание Арчера, пока он отвязывал респиратор, пока одевал его, опуская на шею, чтобы сейчас не мешал дышать. Попытался ухватиться за веревку над собой - получилось далеко не с первого раза - руки затекли, мышцам приходилось туго. Хотя, кому тут еще туго? И только ли мышцам?
Когда ему все-таки удалось ухватиться, он подтянулся на руках, мысленно хваля самого себя за постоянные тренировки и поддержание себя в вечной боевой готовности, относительно физических нагрузок. А то превратился бы в настоящего кабинетного человечка и не то, чтобы подтянуться, по лестнице бы подниматься не мог. Правда, сейчас подъем, хоть и не шибко большой, давался с трудом. Кристиан постоянно с опаской поглядывал на веревку, на балку, на коей была закреплена нить его спасения. И как-то это его все очень сильно настораживало и расстраивало.
Одно движение, второе, поднять руки выше, подтянуться, оставляя внизу за собой все увеличивающуюся петлю веревки. В какой-то момент руки его чуть не сорвались, но удержаться удалось. Медленно, но верно. Самое главное - это имело результат. И еще какой! Поднявшись на достаточную высоту, чтобы вылезти из этой злополучной ямы, Арчер понял, что до края далековато - и так он не дотянется. Пришлось подняться еще выше и все-таки веревку раскачать - в противном случае, он так и продолжит висеть.
Пара раскачивающих движений, и в какой-то момент Арчер оказался над твердым полом. Осталось только отпустить веревку и максимально мягко опуститься. Не удалось. Ровно в тот момент, когда момент приземления был уже достаточно близко - веревка сорвалась с балки. Не успев подготовиться, Кристиан тяжело упал на пол на колени. Несколько раз выдохнул, потом встал, снимая с руки намотанный на нее шейный платок луковицы.
Послышался звук удара, потом носа Стрелка коснулся запах дыма.
- Твою мать, - пробормотал мужчина, одевая респиратор. Оставалось надеяться, что луковица хоть в чем-то говорил правду и Канны в здании нет. Ну, или в ближайшее время уже не будет. Похоже, искать ее времени у него не было.
Появление луковицы, и Президент ФБ вручает ему платок, вкладывая в этот жест резкость собственной ненависти.
- Тогда реще, - выдохнул приглушенным голосом мужчина, тут же последовав за спасителем Чипполино.

Вот что значит отвлекся, позволил себе поиграть в счастливого папашу, опустил голову, ослабил хватку, упустил из вида малейшую деталь, не прислушался к тревожному звоночку, не поверил животному инстинкту дельца – что-то творится, что-то замышляется, что-то подгнило в мафиозном королевстве. Или плохо сработал координатор, слишком поздно среагировал и добыл информацию – или нарочно затянул. Сменить информатора, съесть зазевавшуюся пешку. Сквозь первозданный панический хаос первой реакции постепенно проступал железный каркас логического плана. На всякое действие есть бумеранговое противодействие, на всякую заразу – свое противоядие, тягуче-горькое, лакричное, но оздоравливающее, вправляющее мозги.
Щелкнув ручкой, Рауль нажал кнопку быстрого набора на телефоне и, заслышав знакомый голос, не представляясь, в несколько коротких фраз отдал распоряжение. Так крохотный, но плотный комок начинает свой триумфальный лавинообразный спуск с горы; так смазанная шестеренка упрямо толкает проржажевших сестриц; так неожиданный флэш бьет отчаянный блеф. Отбой, и звонок на коммутатор, секретарше, с просьбой предоставить автомобиль и послать весточку на телеканал. Еще раз щелкнув ручкой, Гарсиа вложил ее в нагрудный карман пиджака, захватил дипломат и вышел из кабинета. На столе замерли в привычном спокойствии чистые листы бумаги, прижатые бронзовым пресс-папье, с фотографии в тишине счастливо улыбались близкие люди.

Рауль порекомендовал водителю припарковать автомобиль в относительной неблизости от небоскреба. На всякий случай, никогда ведь не знаешь, что может произойти, мало ли, рояль на крышу рухнет или же инвестированные деньги взлетят к небу хрустальными брызгами стекла и тяжелыми – цемента. Взгляд скользнул по громадине современной архитектуры, взгляд хотел бы стать всевидящим, проникающим сквозь стены, любопытствующим, что там, в кажущейся безмятежности небоскреба имени очередного святого. Собственно, больше Рауль беспокоился за жизнь и здоровье двоих – Арчера и Агиляры, если волею судеб они еще находились в опасных внутренностях строения. Ибо без Диего потеряется смысл. Ибо президент биржи нужен живым.
Смотря в зеркало дальнего вида, водитель молча протянул бинокль. Поморщившись и поколебавшись, Рауль протянул руку. Когда все в черном, как разобрать, где свои, а где чужие?
- Видите бабочку? – звонок по тому же номеру, отрывистый вопрос. – Следите.
Строгой траурницей, майским жуком, проворной стрекозой воздух неделикатно разрывали лопасти вздымающегося вертолета.

Удар в лоб. Прямо как вопрос "а не хотите ли со мной переспать?" - даже почти ввел в ступор огромного боевого негра, из разряда цепных собачек Китона. На мгновение перед глазами потемнело, мужчина отступил на шаг, тряхнул головой. Большие руки пару раз сжались в кулаки, а потом...
О, какая компания! А мы тут... лягушачьими лапками балуемся. Ничего, господин начальник, сейчас уйдем и не будем больше тревожить это святое место, разрази его гром и тысяча морских дьяволов. И даром, что морской дьявол - это глубоководная рыба.
И если великодушно посоветовавший по-быстрому свалить Арно быстренько ретировался, то Машеньке необходимо было сказать "здрааавствуйте" парочке полицейских, которым явно не повезло, потому как капитан СБ был сегодня сильно не в духе. Он поднял вверх руки, стоя к ним фактически спиной. В это время он уже достал мокрую тряпку из кармана куртки и, когда разворачивался, резко прикрыл лицо оной. Как раз вовремя - в этот момент и появился дым. Счастье счастью рознь - в дыму послышались выстрелы. Но... с учетом того, насколько они были сделаны наугад - ни один из них цели не достиг, зато удар с ноги поверг одного из полицейских в состояние неглубокого коматоза, что позволило Марии сбежать, по пути нарвавшись на косяк дверной, но постаравшись максимально не придать этому значения.
А потом было веселое путешествие по коридорам чертового здания, которое придумал... какой-то нехороший человек. Поняв, что если он сейчас не выйдет, то свалится вот прямо сейчас, Машенька вытащил кольт и вытрелил в ближайшее стекло. Вот что такое "повезло" и как другим с этим бороться? Окно оказалось на первом этаже, так еще и с иного бока здания, так что главный вход остался нетронутым.
Выскочив из небоскреба, Мария выкинул тряпку и спокойным бодрым шагом направился в обход здания. Идет, пистолет сразу убрал, по карманам куртки стучит, улыбается своей фирменной идиотской улыбкой. Вид у него при этом еще тот. Собственно, его задачей было добраться до мотоцикла...
По пути он нарвался-таки на парочку полицейских, которые патрулировали периметр.
- О, ребят! - обратился к ним Маша, - закурить не найдется?
Широкая улыбка и массивная туша сделали свое дело - полицейские даже не сообразили, кто перед ними сейчас. И не его вообще-то их коллеги, а, может, и они сами, видели на мониторе. На вопрос "А чего лицо такое помятое?" - Вилья ответил просто:
- Баба у меня строптивая, - отмахнулся даже для вида, - зато в постели...
Причем говорил просто так, продолжая дебильно улыбаться. Сигаретку ему нашли, даже прикурить дали. Он затянулся, поблагодарил господ фараонов, а потом направился дальше, оставив полицейских в счастливом неведении. И в тот момент, когда он уже планировал скрыться из их вида, резко и громко объявил:
- Пока, легавые! - назад был показан фак, а капитан СБ Биржи уже скрылся.
Буквально через пару минут, он садился на свой Томогавк, прилаживал телефонную гарнитуру, одевал шлем, тут же звонил Китону, сразу до которого не дозвонился, оставив ему сообщение голосовое. Крайне честное:
"Операция провалена. В здании копы," - а через мгновение мотоцикл взревел и уже мчался по дороге обратно в Чикаго. Все, что мог, Маша сделал. Иных приказов не поступало.
А что там стало с рыцарем и восьмеркой? Ну, отвествтенность ответственностью, но они не дети малые... постоят за себя как-нибудь. А если где халатно себя повел... ну, снесет наказание. Не впервой.

Далее - Квартира Марии Вильи

Отредактировано Мария Вилья (2010-09-06 17:24:03)

- Не беспокойтесь, я вас вижу, - Анна позволила себе ответить, хотя подозревала, что Жанне говорит это скорее для себя, нежели для кого-то ещё.
Она положила палец рядом с кнопкой и как пульс отсчитывала положенные пятнадцать минут.
Посмотрела в бинокль. Подножия здания отсюда она не могла увидеть при всём желании, поэтому пришлось довольствоваться крышей. Впрочем, раз мсье сказал – 15 минут, значит всё должно быть в порядке. В воздухе пахло грозой, небо темнело и надвигалось. Очень подходящие декорации для их «маленького» спектакля.

Когда она нажала на кнопку, сначала ничего не произошло. Доля секунды и в полной тишине она увидела, как стёкло лопнуло и разбилось вдребезги, на секунду расцветив здание яркими полосками. И только потом до Анны долетел звук взрыва.
Ей показалось, что она ощутила лёгкий толчок, и воздух как будто потеплел, но Анна отлично знала, что ей только показалось. Впрочем, это она анализировала чуть позже, а сейчас женщина расширившимися зрачками наблюдала за происходящим.
Ненадолго обнажилась структура. Выбитое взрывом стекло, призванное скрывать мощный стальной скелет, висело жалкими бесстыдными лохмотьями. Вряд ли кто-то кроме неё успел отследить это мгновение, потому что, подчиняясь силе тяжести, перекрытия начали сдвигаться и устремились вниз. Всё быстрее и быстрее, подчиняясь ускорению свободного падения. У них не осталось, на чём покоиться – взрывчатка вдребезги уничтожила опоры, отнюдь не хрупкой статическое равновесие этой махины было вероломно разрушено. Дым взметнулся, плотным облаком окутывая всё вокруг, расплываясь по небу, быстро уносимый воздушными потоками на этой высоте, пополз по улицам, прибиваемый к земле.
Она отлично могла представить себе, что там сейчас твориться. Самый большой заряд находился в подвале. Взрыв просто-напросто превратил эти уровни в ад, бетон перекрытий опал трухой, первый этаж затопило пламя, стёкла покрылись трещинками, буквально на пару мгновений и разлетелись осколками. Дым хлынул из здания в ещё пару минут назад мирный Чикаго. Анна знала, что люди очнуться и обнаружат себя на асфальте, с порезами и ссадинами, стёклами, застрявшими в щеках и спинах.

Однажды в детстве она была в магазине игрушек с матерью. Магазин был довольно большой и очень «здешний», совершенно не похожий на эту толпу одинаковых стерильных супермаркетов – жертв глобализации («У себя в Америке я хожу в Старбакс. Я приезжаю в другую страну и хочу выпить здесь кофе. Такой, какой пьют здесь… И что я вижу? Правильно, Старбакс», - говаривала одна приезжавшая к ним в университет с лекцией американка) Одну его часть занимал отдел игрушек, другую бакалея, а часть строительные товары и товары для дома. Старые деревянные двери, скачущая в воздухе пыль. Но только здесь во всей округе, это Энкарна знала точно, можно было найти старых антикварных фарфоровых кукол со стеклянными глазами, платьями из выцветшего шелка, расшитыми венецианскими бусинами и винтажным кружевом. Тем более за такие смешные деньги. Мать расплачивалась за куклу – подарок ей на день рождения. У кассы стояла коробка с пиротехникой. Чего там только не было: бинальские огни, петарды, фейрверки. Яркие глянцевые упаковки манили к себе. Продавец был занят её матерью, никак не мог найти, чем бы разменять ей крупную купюру, и не сразу заметил мальчика, который задумчиво разворачивал что-то из коробки, шаловливо оглядываясь по сторонам. Видимо его смущение было вызвано тем, что он незаметно сбежал от матери, придирчиво выбиравшей помидоры (он всё время на неё оглядывался), или украденной у неё из кармана зажигалкой. В любом случае, мальчик добрался до фитиля и поджог его. Он ждал, что же случится, когда его настиг крик продавца. Испугавшись, он бросил петарду обратно в коробку и заплакал. Энкарна не поняла тогда, почему мать и продавец побледнели, посмотрев на коробку. Последний кинулся было вперёд, но его остановили посыпавшиеся искры и он стал кричать покупателям, что бы они выходили из магазина.
Первый взрыв был небольшим, но потом огонь добрался до только что внесённых для учёта и ещё не расставленных по полкам ящиков с керосином. Что может быть прекраснее не до конца заполненных бутылок с керосином? Энкарна запомнила, как что-то горячее и колючее толкнуло её в спину и они с матерью упали на землю. А потом был пожар. Керосин горел и растекался. Кое-где блестящие языки жидкости, покрытые пляшущим пламенем, выползали из магазины на асфальт. Когда Энкарна пришла в себя и попыталась встать на колени, она увидела, что мать лежит рядом без сознания. У неё очень чесалась спина и, дотянувшись ладошкой, девочка вытащила что-то противное из под лопатки,  оказавшееся осколком оконного стекла. Приехали пожарные и медики. Энкарна была совсем маленькая и совершенно не понимала, почему пожарные не подключат, как обычно, трубу к гидранту, а бегают вокруг с баллонами и разбрызгивают
пену. Огонь продолжал бушевать ещё очень долго. Энкарна послушно сидела с медиком, который обрабатывал ей спину и смотрела на то, как он трещит, пожирая всё внутри, иногда взвизгивая, иногда вздыхая, иногда вздымаясь, а иногда опадая под натиском пожарных.

Она вздрогнула и обнаружила себя на крыше. Воспоминания, как оно бывает, промелькнули в голове за секунду. Перекрытия всё ещё продолжали с грохотом низвергаться. Идеально, симметрично, как будто так и надо было, как будто здание не уничтожали, а складывали в коробку. Да, пожалуй, она была довольная своей работой. Пора было спускаться. Скоро приедет полиция и спецслужбы. Они довольно скоро найдут эту крышу и важно, что бы при этом они не нашли здесь её. Анне хотелось бы сейчас подойти туда, к месту происшествия, окунуться в дым, посмотреть в огонь, который бушует на развалинах, тщетно пытаясь нагреть сталь и изничтожая бетон. Бетон не горит? При 3000 градусов по Цельсию горит всё.
Она дотронулась до странно холодной дверной ручки через два слоя резиновых перчаток и пошла вниз.

Анна действовала быстро и в какой-то мере привычно. Она спустилась в подвал. Этот дом был выбран неслучайно, особым его преимуществом было котельное отопление. Открыла дверцу, за которой взвилось и застрекотало пламя, раскрыла рюкзак и достала из него плотно свёрнутый пакет и несколько упаковок влажных салфеток. Разделась до нижнего белья, а одежду кинула в огонь. Туда же последовал детонатор, рация, и рюкзак со всем содержимым. Женщина стала тщательно протирать кожу салфетками. Когда она осталась довольна результатом, закинула в огонь салфетки и открыла пакет. Там обнаружилась смена одежды, в которую Анна сосредоточенно влезла, стараясь ни обо что не испачкаться. Она накинула на голову капюшон куртки и закинула на плечо сумочку, в которой лежали все её документы, ключи от квартиры и книга.
Мисс Анна Сноу была параноиком в лучшем смысле этого слова и искренне надеялась, что на ней не осталось и следа. По крайней мере, она сделала для этого всё, что могла. Женщина обернула руку куском ткани и задвинула заслонку печи, убедившись, что все вещественные доказательства, если и не сгорели полностью, то точно не оставили на себе её следов. Одежда уже прогорела до такого состояния, что даже если её обнаружат сразу после того, как Анна уйдёт, определить размер будет невозможно.
Она вышла всё так же аккуратно, открыв и закрыв двери в подвал и подъезд обёрнутой в ткань рукой. В воздухе пахло дымом, от небоскрёба было слышно сирены. Не увидев перед домом фургон, она забеспокоилась. У неё не было даже возможности связаться с мсье, свою рацию Анна только что сожгла.
«И что же это? Подстава? Неплохо придумано, мсье де Монсальви… Сейчас бы меня взяли здесь тёпленькой, с ног до головы покрытую частицами взрывчатки. Но… надеюсь, вы простите меня, если я поборюсь ещё немного?»
Женщина почувствовала тяжёлую тёмную злость. Она спокойно принимала любое давление на себя. Как судьбу, если хотите.
Но не предательство. Сейчас, как тогда, когда она пришла к своему дому и обнаружила там полицейских, у неё в голове всплывали очень ясные и чётки мысли. План. Она осмотрелась. Несмотря на то, что паника была совсем близко, здесь, в это выселяемом районе, было пустынно. Никто не выбегал из дверей, не высовывался в окна. Воздух уже не был прозрачным отчётливо пах гарью и чем-то химическим.

Анна выбросила ткань в квартале от «своего» дома и, не торопясь, пошла по улице. Ей надо было уйти как можно дальше отсюда. Если её не подводила логика, то мсье де Монсальви должен был сдать её портрет куда следует…
Интуиция её тоже не подвела. Она успела пройти ещё три квартала.

--> Полицейское управление Чикаго

Отредактировано Анна Сноу (2010-09-07 22:06:30)

Вот сейчас... время молиться. Время молиться настало в тот момент, когда Кристиан вообще родился. А теперь все, что ему оставалось - это понять, как выкрутиться из той ситуации, в которой он оказался. Мысли метались из одного угла мозга в другой, точно загнанные звери, пытающиеся найти выход. Но выхода не предвиделось в ближайшем обозримом будущем. И это раздражало.
На луковицу Арчер пытался не смотреть, потому как от одного только взгляда на него хотелось плакать. То ли от выделяемых луком фитонцидов - или чего там еще? - то ли от осознания полной не то, чтобы собственной никчемности, а, скорее, безвыходности ситуации, из которой пока что сухим выйти не получалось. Для этого надо было залезть как можно глубже во всю эту грязь, похрюкать, порадоваться и только потом, выкорчевав оттуда необходимые трюфели, вылезти сухим и чистым. А это сложно. Наверное, даже слишком.
К тому же, непосредственно сейчас как-то продумывать план не получалось - мысль о том, что вертолет разобьется, не долетев до неопределенного пункта назначения, как-то совсем не радовала. Мало того, где то там, непонятно где была его...
БАБАХ!!!
Вот тут все соображения из головы вывалились сами собой. Кристан резко обернулся, попытавшись увидеть и понять, что произошло. Небоскреб... падал. Взрывная волна тряханула вертолет, мужчина в ужасе вцепился руками в кресло пилота, сжав его до побелевших костяшек пальцев.
- Твою мать!!! - вырвалось у него.
Вот только в этот момент он вспомнил о том, что говорил Чипполино, когда вытаскивал его из цемента. Этот небоскреб взлетит на воздух. Взорвется. Будет разрушен. А сейчас... уже разрушен. Взлетело все, что можно. Что дальше?
Господи, что дальше?! Мало мне в моей жизни было приключений? Еще и это... фак, если выберусь из этого живым - найду всех виновников и размажу по стенам их никчемный мозг!!! Если будет, что размазывать. Так, Стрелок, соберись. Ты уже не маленький. На дурной сон все это скидывать бесполезно. Надо выбрать другую причину...
И причина была: Кристиан Арчер - Президент Фондовой Биржи, влиятельное лицо в Чикаго - одна маленькая тупая карта в раскладе. Маг. Да, точно. Маг... а маги - это люди, способные творить чудеса, создавая их из ничего. Ну, что, Маг? Пришла пора открывать собственные магические способности?
Ну, что же... твари. Выживу - отомщу.
Кристиан со злостью тряхнул головой, а после посмотрел на своего "спасителя".
- И что дальше?

Репортёры подоспели вовремя и, как им было сказано, не приближались к зданию, пока не раздался взрыв и оно не начало рушиться, обрекая некоторых людей на смерть, а некоторых, превращая в пожизненных инвалидов. Уже издалека Дэвид с любопытством поглядывал в зеркало заднего вида, его не беспокоили случайные жертвы, не волновало, что город, в котором он жил, в очередной раз стал центром развернувшейся бойни... Рассматривая рассыпающиеся в руины груды бетона и железа, мысленно отстраняясь от происходящего, он лишь надеялся на то, что никто из его надёжной съёмочной группы не пострадает, попав под обломки. Потом они свернули за угол на другую улицу, и видно, что там происходило дальше, уже не было, только дым плотно заволакивал небо над местом происшествия. Он внимательно следил за вертолётом, летящим по ночному небу, которое будто желало скрыть птичку из вида и становилось всё темнее, хотя, это была лишь иллюзия. Раздался телефонный звонок, на который Гордон ответил сразу же:
- Всё отлично, буду даже раньше.
Выключив телефон, он вздохнул и бросил очередной взгляд на вертолёт, давая указание водителю:
- Жми на газ, сейчас прямо, потом свернёшь на Доусон-стрит, я скажу, где остановиться.
Что означала «загородная прогулка», догадаться было не сложно. Дэз размышлял о разновариантности того, что может происходить дальше. В голову приходило несколько бредовых идей, но среди них появилось и несколько стоящих, которые можно было бы обсудить с Раулем. Подъехав к месту назначенной встречи, он сказал водителю припарковать машину у бордюра и, приоткрыв боковое окно, закурил, высунув руку с сигаретой на улицу и сбрасывая пепел на сухой асфальт. Они остановились чуть поодаль небольшого круглосуточного супермаркета, чтобы не попадать под камеры видеонаблюдения, но на всякий случай иметь отмазку типа поездки за покупками. Всё же они были не так далеко от разрушившегося небоскрёба и копы на своих машинах шныряли по близлежащим улицам, как ужаленные. Разглядывая в ожидании нужной машины дорогу, уже по привычке посматривая время от времени на небо и цепляясь взглядом за отдаляющуюся точку, которой являлся вертолёт, мужчина курил, холодно размышляя о том, как именно лучше всего будет преподнести новости зрителям, и о том, что нужно будет самостоятельно просмотреть все видеозаписи - не попал ли он сам нечаянно в кадр, когда его люди снимали здание из безопасного укрытия, не попал ли кто ещё на плёнку из тех, кто там не нужен? – это была всего лишь его работа. Вещи, привычные настолько, что уже перестаёшь как-то реагировать на них, а иногда даже и замечать. Холодное, безразличное спокойствие... до тех пор, пока от него не потребовалось определённых действий.
Наконец, Гарсиа подъехал, остановившись возле них, Дэвид вышел из машины, сказав своему водителю, что он свободен, и, оглянувшись на улице по сторонам и не увидев никого подозрительного, пересел на заднее сиденье в подъехавшую машину.
- Будем устраивать пикник за городом? – поинтересовался он с усмешкой. – «Дровишки» есть?

--->> За вертолётом.